Дахут, дочь короля - [91]

Его ждало слишком уж много проблем. Другое дело, если бы он был доволен священным королевством; но он не был. Грациллоний принял вызов, спровоцированный, вездесущий. Он без сомнения мог проводить свой ежемесячный суд и вести другие обряды. Но теперь, когда отношения с Сореном и с рядом других суффетов превратились в натянуто вежливые, ему придется чаще одаривать тех, кто его поддерживает, и тех, кто в первую очередь разделяет его интересы. Чтобы не возникло нового заговора, который разовьют консервативные группировки, он тихо навещал своих друзей у них дома, или беседовал с ними во время выходов в глубь от побережья. Король просмотрел начатые им общественные работы — ремонт дорог и зданий, новые постройки, подготовка мероприятия по окончательной замене Морских ворот — потому что ты никогда не можешь доверить противнику сделать все по-своему. Он часто вел военные учения. Он совершал объезды даже в Озисмию, изучая оборону, выслушивая тех соплеменников, которых хотел бы видеть по-прежнему благосклонными к Ису. Ездил верхом — на Фавонии нужно было ездить каждый день… что ж, ему нужно просто получать задания. Страна вряд ли развалится, если он отойдет от дел на пару месяцев; Король будет совершать плавания подольше этого. Но такой он не был нужен!

— Мой господин, к вам посетители, — доложил дворецкий.

Удивленный, он посмотрел не вставая со стула. Вошли Гвилвилис и Иннилис.

— Что ж, добро пожаловать, — сказал Грациллоний, и пульс начал скакать.

Иннилис подошла и склонилась над ним. Глаза были огромные и вокруг них были темные круги, на лице более бледном, чем обычно.

— Как ты? — прошептала она. — Я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь?

— Достаточно того, что ты пришла. — Его голос дрогнул.

Королева ломала руки.

— Я не должна была. Виндилис… мои сестры на меня рассердятся. Но я не могу быть в стороне, когда ты болен, когда ты мог умереть.

— Спасибо. Как ты сама поживаешь? А Одрис?

— О, она… счастлива, я уверена. — На исходе своего вестальчества полоумная девушка нашла себе пристанище в качестве младшей жрицы; она могла выполнять тяжелую работу в храме и часовнях. — Что до меня, я — ты знаешь, как я желаю, как мы все желаем, чтобы ты повиновался богам. Но я пришла не за тем, чтобы тебе досаждать. — Она погладила его по брови.

— А ты, Гвилвилис? — спросил Грациллоний. Вторая королева, прихрамывая, оперлась на трость.

— В порядке, мой господин, — ответила она с широкой улыбкой. — Видите, встаю и хожу.

— Она врет, — мягко сказала Иннилис. — Ходьба для нее мучение. Доктор боится, что это навсегда. Какое-то повреждение бедра, наверно. — Она поморщилась. — Я дала ей Прикосновение. Оно не помогло. Грациллоний почувствовал, что смутился.

— Я должен был раньше тебя навестить, Гвилвилис, — признал он. — Но за последние месяц или два столько всего произошло…

— Понимаю, господин, — улыбка стала печальной. — И я не м-м-могу больше раздвинуть ноги.

Иннилис покраснела.

— Попроси Дахут, чтобы она тебя осмотрела, — посоветовал Грациллоний. — Она в считанные минуты вернула мне силу после моей битвы с франком.

— Принцесса Дахут — королева Дахут держится от нас в стороне, господин, — нерешительно сказала Гвилвилис. — Ее — ее порой нет за ее обязанностями, и она никогда к нам не обращается.

— Ну, попросите ее, — огрызнулся Грациллоний. Иннилис перевела дух, прежде чем поспешно сказать:

— Могу сказать, что эти разговоры причиняют тебе больше боли, чем раны, Граллон. Отложи их в сторонку. Позволь мне попробовать дать тебе Прикосновение.

Она не сумела. Две женщины ушли. Иннилис тихонько плакала, Гвилвилис, утешая, положила руку ей на плечо.

Немного погодя пришла Бодилис. Она поспешила поцеловать Грациллония — краткий, целомудренный поцелуй, что они себе позволяли — и прижала к груди его голову, прежде чем пододвинула стул и села.

— Я бы сразу пришла, дорогой, — рассказывала она. — Но вчера было Бдение, а эти мимолетные дни… Ну, посмотри, я задержалась дома, чтобы взять для тебя несколько книг. Вот любимый Энеид; ты всегда мне говорил, что прочел бы нашу Книгу Данбаля, будь у тебя время; и может, тебе понравится, как я читаю вслух эти вещи. — Она смолкла и внимательнее к нему присмотрелась. — Ты страдаешь, — поняла она. — Не замкнут, как я ожидала, а несчастен. Что это, Граллон? Он покачал головой и уставился на свои колени.

— Ничего, — прорычал король. — Плохое настроение, и больше ничего.

Она наклонилась и взяла его за руки.

— Ты не умеешь врать, — нежно сказала Бодилис. — Думаю, я догадываюсь. Дахут.

Он вздохнул.

— Ну, когда мой первенец, дочь Дахилис, меня избегает, это очень тяжело.

Бодилис сжала губы и собралась.

— Я хотела это с тобой обсудить. Раз так вышло. Он поднял встревоженный взгляд.

— Что?

— Дахут. Двое разных людей, один за другим, известно, что оба под действием ее чар бросили тебе вызов. Первый мог действовать в варварском порыве, но второй… с чего бы ей не сказать Карсе, что тот должен пощадить ее отца? Она не дура, должна была предвидеть, что он покусится на твою жизнь, ради нее, или потому, что скотт был его лучшим другом, либо в полном безумии молодости. Вдобавок она не выказывает ни малейшего сожаления. Свои обязанности выполняет быстро и небрежно, исчезает на многие часы, и слишком часто лихорадочно оживлена.