Дагестанское Досье - [54]

За несколько минут до стрельбы в Новолакском РОВД уже прошел сигнал от дозорных групп, что граница зашевелилась. Майор Муслим Дахаев поднял милиционеров, приказал занять почту и подступы к зданию РОВД. Накануне в Новолакском играли две чеченские свадьбы, из-за кордона понаехало много гостей. Оружия у них не было, — проверяли, — но поди, догадайся, что у них там в душе? Схроны в селе наверняка есть. Поэтому когда раздались выстрелы, Дахаев не удивился. Оказывается, он все время ждал этого — выстрелов на рассвете…

…На высоте 713,5 около телевышки оборону держали шесть милиционеров во главе с лейтенантом Халидом Мурачуевым. Еще не рассвело, когда милиционеры обнаружил силуэты людей, идущих к телевышке. Предположив, что это могут быть федералы, проводящие учения, Мурачуев связался с РОВД. Ему ответили, что в поселке идет стрельба, посоветовали действовать по обстановке. «Вас понял», — сжав зубы, сказал Мурачуев. Потом повернулся к подчиненным: «Приготовиться к обороне!».

Главный удар боевики наносили по Дому Культуры. Здесь, как они чувствовали, будет главный очаг сопротивления. Со своими дагестанскими ментами расчитывали договориться по-хорошему, как было в Ансалта. Поэтому около РОВД поначалу огонь почти не велся.

Очевидно, басаевцы расчитывали на внезапность, может даже мечтали «взять» спящих омоновцев тепленькими со сна. Не вышло: стрельба около мечети выдала их с головой. И тогда, презрев все условности, они бросились на штурм. Шквальный огонь боевики открыли около шести утра; к тому времени милиционеры успели занять позиции. По спортзалу били из пулеметов и автоматов. Работали гранатометчики. Кумулятивные гранаты легко прошивали стены, но к счастью, из-за большого объема спортзала наносили минимальный урон. Зато почти сразу «села» рация: прямым попаданием гранаты была уничтожена подсобка, в которой заряжались аккумуляторы. От огня подствольников спасали сетки на окнах — гранаты отскакивали от них и рвались снаружи. Но потом металлические сетки превратились в лохмотья, и гранаты все чаще залетали в окна.

Постреляв где-то с полчаса, «чехи» пошли в атаку. Однако, кинжальный огонь омоновцев прижал их к земле: теряя раненых и убитых, боевики бросились в укрытия.

Рассказывает прапорщик Михаил Архипченков:

Моя позиция на улице была. В первые минуты нет страха, скорее растерянность. Кто стреляет? Откуда? Потом мне становится ясно, что «чечей» вокруг, как грязи, они со всех сторон. И здесь меня «напрягает» озабоченность: с собой всего четыре магазина, остальное в спортзале — кто их принесет?

Бетонный бруствер создает маленькую, как раз размером с человека, закрытую для огня зону. Прицеливаюсь. Даю очередь из-за бруствера, заваливаю «чеховского» пулеметчика. Тут сечет лицо бетонная крошка — снайпера нащупывают. Так перестреливаюсь часа полтора. Высунусь, пальну, залягу. Берегу патроны. Не отползти, не перекатиться, узкая щель в бетоне. Давлю в себе голод — невозможно дотянуться до еды, сложенной за спиной. Даже нужду приходится справлять прямо здесь, лежа.

Третий час боя. Вдруг затишье, огонь прекращается. В резкой тишине даже слышу щебет утренних птиц. Только теперь замечаю, что правую руку почти не чувствую — затекла. Переворачиваюсь, освобождаю из-под тяжести тела онемевшую руку. И сразу выстрел — тупой удар по предплечью. Не сразу чувствую боль — онемение сдержало. Смотрю на руку — кусок мышцы выдран. И кровь так нехотя и медленно проступает, а потом как ливанет! И боль! Кричу, что ранен. Ребята справа и слева начинают палить, привлекают к себе внимание противника — прикрывают. Использую спасительную секунду, перекатываюсь несколько метров по открытому пространству. Скрываюсь за углом спортзала в недосягаемости для вражеских пуль. Там ребята перевязывают рану и вкалывают прямо сквозь одежду шприц с промедолом. Шприц так и оставляют болтаться на повязке — чтобы потом не забыть и не вколоть мне промедол по новой. «Передоз» может убить. Что было потом, не помню. Вырубился.

Сквозь грохот стрельбы доносился шум другого боя где-то поблизости. Это наверняка дагестанцы. На свою беду омоновцы не могли с ними связаться по радио и Сковородин решил «сбегать» к дагестанцам, выяснить обстановку.

Рассказывает майор Муслим Дахаев:

Наши ребята — молодцы, ни один не уклонился, ни один не спрятался. Мы всеми силами старались помочь осажденным омоновцам. Бандиты по рации, имитируя голоса русских ребят, выступали от их имени с просьбами помочь, провоцируя нас на открытый бой. Но я понимал, что открытым боем ни ребятам не помогу, ни своих бойцов не сберегу.

Спортзал от РОВД отделяет метров пятьдесят парка и редкая цепь домов. Сковородин выпрыгнул через окно, нырнул в кусты. В огне и дыму, в расктах стрельбы добрался до глинобитного забора, перемахнул через него. За забором — двор и на пороге дома седобородый аксакал. Старик сделал приглашающий жест. Выдаст, или нет? — думал майор, идя за ним в дом. Старик не выдал. В руках его вдруг обнаружилась мотыга, и он несколькими ударами развалил саманную стену собственного дома. Сковродин только и успел, что пожать ему руку — полез в пролом.