Даффи влип - [8]

— Это было сто лет назад, — повторил он. — Я думал, существует закон о сроке давности, что-то в этом роде.

— Есть такой закон, Маккехни, есть. — Салливан оживился — ему явно нравился поворот разговора. — Но к нам это не относится, так ведь? Или относится, но не в полной мере. А когда человек попадает на нашу территорию, даже совсем ненадолго, нам хочется хоть что-то о нем знать.

— Вы же понимаете, господин инспектор, невозможно заниматься бизнесом и не подвергаться иногда соблазнам.

— Я просто уверен в этом, Маккехни. Просто, когда читал наше маленькое досье, удивился, как это в Лидсе не увеличилось количество ДТП, — со смешком заметил Салливан, — когда все эти штуки повывалились из грузовиков.

Маккехни не отреагировал.

— И все-таки, думаю, что было, то прошло, — у Салливана была такая интонация, будто он не надеялся убедить в этом даже самого себя.

— Возвращаясь к моей теперешней ситуации, инспектор.

— Да-да, конечно.

— Что мне делать с двадцатью пятью фунтами?

— Отдать и записать в налоговую декларацию в раздел невозвращенных долгов.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно. Разве инстинкт подсказывает вам что-то другое? Разве не так поступил бы любой уважающий себя мошенник?

— То есть вы предлагаете мне убираться куда подальше?

— Нет. Я просто говорю: бизнес есть бизнес. Ваш бизнес предполагает, что вы периодически списываете небольшие суммы. Мой бизнес состоит в том, чтобы не терять время моих подчиненных, когда какой-то проходимец, начитавшись гилдфордских газет, шантажирует другого местного проходимца. Забавно развивается частное предпринимательство, согласны, Маккехни? Был у нас один клоун — изучал колонку с сообщениями о смертях в «Дейли телеграф» и рассылал на имя покойных небольшие счета за подгонку одежды. Счет обычно получали родственники умершего — речь шла всего о четырех-пяти фунтах, он не жадничал — и чаще всего они оплачивали счет. Естественный порыв, что тут скажешь. Как можно не оплатить счета безвозвратно ушедшего?

— И где же вышел прокол?

— Всегда что-то да сорвется. За исключением тех случаев, когда ничего не срывается, и тогда не о чем рассказывать. Прокол случился элементарный: он по ошибке послал счет человеку, чья семья занималась портновским делом. Все очень удивились. Думаю, никто не пострадал. Он отделался парой лет.

— Вы что-нибудь слышали об этом человеке по имени Сальваторе?

— Конечно слышал. Крупный местный мафиози. Девочки, травка, немножко героина, налеты, совращение малолетних; этот мистер Сальваторе — мафиози широкого спектра.

Маккехни удивился; и рассердился:

— Почему вы раньше не сказали? Вы же можете прослушать его телефон, когда он будет мне завтра звонить.

— Терпение, Маккехни, — Салливан, похоже, снова развеселился; даже забыл про уши. — Мы не можем просто так ставить телефон на прослушивание, сами знаете. Масса всяких ограничений. Надо получить разрешение министерства внутренних дел, подпись министра. Он ведь не станет подписывать документ ради такой мелочи, а?

— Почему?

— Я вам объясню почему, Маккехни. Патаму чта гаспадин Сальваторе не гаварит па-англиски, тока па-итальянски. Тутто свою жизнь. И во-вторых, его с нами больше нет. Умер лет пять назад. Славный был старик. Все ребята скинулись на венок.

— С кем же я тогда разговаривал?

— Других Сальваторе здесь нет. Думаю, вам шутник попался, мистер Маккехни, вот кто.

— И что мне делать?

— Делайте, что хотите. Платите, если захочется, или пошлите в задницу.

— А если он не пойдет?

— Давайте так: если он будет продолжать и дойдет до сотни, придете ко мне еще раз. Меньше ста — нам нет смысла разговаривать, — произнося эти слова, Салливан многозначительно посмотрел на Маккехни. Назначал ли он, таким образом, цену?

Утром следующего дня Брайен отнес жене завтрак в постель, как делал каждое утро со дня нападения, и присел внизу в гостиной почитать газету и просмотреть почту. Каждый из супругов всегда открывал письма, адресованные другому; это был некий знак доверия. В пачке было несколько деловых писем для Брайена, пара рекламных листовок и маленький коричневый конверт, адресованный миссис Маккехни. С одного краю он был толще, а сам чем-то заляпан. Брайен аккуратно вскрыл конверт, заглянул в него, а потом бросил быстрый взгляд в сторону лестницы — не идет ли Рози.

Первое, что он достал из конверта, была фотография Барбары, но не из тех, что он видел раньше. Она шла по улице, похоже — где-то в Лондоне; судя по ракурсу, снимок был сделан из проезжающей машины. Сходство было очевидно, но симпатичное личико разглядеть было сложно — фотография была покрыта пятнами. Половина лица девушки была смазана. Брайен еще раз сунулся в конверт и понял, что это: из использованного презерватива вытекали остатки содержимого. Он скомкал конверт и сунул в карман, затем перевернул фотографию. На обратной стороне заглавными печатными буквами было написано:

ДОРОГАЯ МИССИС МАККЕХНИ

МЫ ПОДУМАЛИ ВАМ ЗАХОЧЕТСЯ ВЗГЛЯНУТЬ

НА СНИМОК БАРБАРЫ

Маккехни снова посмотрел на фото. Постепенно он смог различить пару размытых опознавательных знаков — магазин одежды, банк, театр. Снимок был сделан на Шафтсбери-авеню, в каком-нибудь квартале от его офиса.