Дача Долгорукова (хроника пятидесятых) - [12]

А свадьба двигалась по главной улице села, которая по-местному так и называлась: Село.

Заводилами на свадьбе были свидетели, то есть, дружки бывших жениха и невесты, а сегодня - мужа и жены. Дружками были Шурка Японка, двоюродная сестра невесты по отцу, и Минька Линьков (или просто Линек), двоюродный брат по ее же, Тонькиной, матери. Оба дружки были не простыми заводилами, а ряжеными. Минька был наряжен женщиной. Длинный, в женском нарядном сарафане, кокошнике, в туфлях на высоком (хорошо еще не шпилька) каблуке, он выглядел еще длиннее, и поэтому один вид его вызывал улыбку. Его длиннота и неуклюжесть особенно подчеркивались тем, что рядом с ним выплясывала низенькая росточком, подвижная Шурка, одетая под джигита, в костюме с газырями, с кинжалом. Они задавали тон всем, и свадьба шла, как на одном дыхании, без срывов и сбоев. Молодые первыми заражались примером дружек, но у них выходило все степеннее и солиднее, они как бы не бросались в пляс, а вступали. Тонька в подвенечном наряде белой уточкой кружилась в центре свадьбы. И сизым селезнем, водя ее за руку, грудь вперед, ходил вокруг возлюбленной ее молодой супруг.

Ну, а дружки уж и выделывали кренделя. Линек превзошел самого себя: он крутился волчком, ходил петухом, делал, подобно запорожцу в гопаке, невероятные прыжки. А руки-то, руки без устали отбивали чечетку: по груди, по коленям, по голеням, по земле...

- Все папаши собралися,

А мово папаши нет.

Мой папаша чрез мамашу

Отправился на тот свет, - и сразу:

- Ой, страданье страданцово,

Теперь воля не отцова.

Тетка Нотя Линькова, мать Минькина, тихонько улыбалась да с укоризной покачивала головой.

С плясками и прибаутками добрались до дома жениха. Родители были уважаемые на селе люди, но несколько прижимистые. Поэтому все с интересом наблюдали, как будет встречена свадьба.

Как водится, приняли по стопке из рук молодоженов, выпили за их здоровье, закусили хлебом и солью. Выпили и дружки, тоже закусили. Крякнули:

- Ох, что-то горло дерет. Вот бы сала или масла, смазать его слегка, - это опять Линек.

- Ой, хозяева, горло-то пересохло, помогите беде...

Хозяин без лишней суеты вошел в сени и через минуту вынес оттуда ковшик колодезной воды - надежнейшее средство для восстановления пересохшего горла. Дружки: один и другая, по очереди выпили воду, поблагодарили, затем, отойдя поближе к толпе, переглянувшись, дружно спели:

- Эх, что-то голосу не стало.

У попа объелись сала.

Кругом заржали, загыкали. Видно, заранее готовилась частушка-то.

Свадьба продолжалась вот уже несколько часов, из них около трех - на улице. Надо было поворачивать к дому. И на обратном пути так же - с плясками и прибаутками.

- Говорят, я - боевая.

Я и правда - атаман:

У начальника милиции

Отрезала наган.

- Она меня

Шалью крыла.

А под шалью - Что там было!..

А Максим Зиновев, притоптывая ногой говорил соседу Петру Ивановичу Горохову, постарше себя года на три-четыре:

- Вишь, как распелись-то, на душе радостно!.. Хотя вроде и радоваться-то особенно нечему. Хорошо, что любовь, свадьба, а жизнь-то - чертова. Вот уж пять лет, как война кончилась, а в колхозе - один мерин - Пегарь, да из техники - одна полуразвалившаяся полуторка.

- Да-а... - поддержал дядя Петя.

- И свадьба-то первая после войны на все село. Зато какая свадьба!.. Молодец Василий Иванович, хорошую свадьбу сделал.

- Вот пляшут, и будто все боли и напасти забыты начисто. А ведь чего только народ не испытал...

- И грабиловку, и принудиловку. Такую войну выстоял. В нищете прозябает, а веру в будущее не потерял.

- В будущее, но не в газетную болтовню да по радио.

- Тихо!.. Ты что, Зиновев, очумел?.. В момент загремишь. И я с тобой на пару.

- Да накипело, Иваныч. Ну ладно. Все равно будем жить хорошо. Должны. Не мы с тобой, конечно, а вот внуки - точно. Я в этих плясках и песнях вижу веру людей в себя, не примирение с тем, что есть, а именно - веру. А что смахивает на примирение, то, наверное, потому, что до кондиции не дошло. Но дойдет. Кусок хлеба на всех поровну - это нормально, когда он последний. А получше жить будем - так не пойдет. Труженику тружениково, лодырю - лодырево. Можно и в колхоз объединяться, только работать там, а не клопом на шее сидеть. Время нужно. Еще не раз придется людям хлебнуть несправедливости, унижения, пройти через искушения, грех, ханжество. Вон как поют и пляшут! Значит, будут жить по-человечески. Дай, Бог.

- Дай, Бог, дай, Бог, - закивал головой Петр Иванович. Два старика

стояли и разговаривали. Не просто вели беседу, а фило софствовали, размышляли о крестьянской жизни, о будущем. Их размышления были им навеяны еще не отпевшей и не отплясавшей веселой свадьбой. Надолго она осталась в прамяти односельчан. Потом эту свадьбу не раз вспоминали в дни других свадеб, в дни различных праздников: советских и религиозных. Да иначе и быть не могло, Ведь это была первая послевоенная свадьба в селе Тонькина свадьба.

ШИШКОВ

Надо же так случиться, что мой друг детства женился на моей дальней родственнице, а точнее - на моей троюродной тетке. Теперь мы с ним вроде как породнились. Его дети будут моими четвероюродными братьями или сестрами.