Да вы шутите! Как сделать текст сильнее с помощью юмора - [4]

У большинства шуток очень простая структура. Обычно шутка делится на две части:

Пример:

– Слушай, а когда ты почувствовала шевеление ребеночка?

– Когда он устроился на работу и стал жить отдельно.

В этой шутке сетап: «Слушай, а когда ты почувствовала шевеление ребеночка?» А панчлайн: «Когда он устроился на работу и стал жить отдельно».

Сетап должен создавать ожидание, а панчлайн – удивление. То есть, чтобы шутка сработала, она должна удивить читателя. Но хитрость в том, что нельзя удивить человека, если он ничего не ожидает. Шутка готовит к одному, а удивляет другим.

В примере выше начало шутки наводит нас на мысль, что мы читаем разговор беременных женщин. Возможно, диалог происходит в приемной клиники или на дружеских посиделках. Мы ожидаем услышать что-то вроде: «На 12 неделе», но картинку ломает панчлайн – оказывается, речь идет вовсе не о малыше! И шевеления – это не пинки внутри живота, а шаги ребенка во взрослую жизнь.

Шутка – это не то, что и так вертится в голове у читателя, а нечто новое, чего он не ожидает. То есть фраза «Я утром съел омлет… Какая гадость!» шуткой не является, потому что омлет вполне может быть невкусным – и ничего удивительного в этом нет.

Итак, сетап создает ожидание, а панчлайн отвечает за удивление. Сетап всегда рисует в нашей голове какую-то историю. К примеру, представьте текст, который начинается со слов

Однажды я не вовремя зашел в спальню к родителям…

Это рождает у нас в голове идею: «Хм, видимо, парень неосторожно ворвался в спальню, застав родителей за интимным занятием. Видеть этого он вовсе не хотел, поэтому и говорит, что зашел “не вовремя”». Мы ждем продолжения, но нас удивляет панчлайн:

Пришлось помогать им клеить обои!

Появляется вторая идея, которая относится к первой, но совсем не так, как мы ожидаем – парень заглянул в тот момент, когда нужна была помощь в нудном тяжелом деле, а ему вовсе не хотелось принимать в этом участие.

Вот хороший пример:

Речь зашла о чрезмерно раннем вступлении в сексуальную жизнь. Одна из участниц столь разумно отстаивала свою позицию (я уже не помню, кстати, какую), что я начал проигрывать. В качестве крайней меры решил прибегнуть к дешевому эпатажу. Думал, хоть время выиграю. Глядя прямо в глаза незнакомой мне доселе женщине и раздуваясь от наглости, спрашиваю:

– Ну хорошо, а вот вы во сколько лишились девственности?

– В десять вечера[9].

Реплика героя – это сетап, а слова девушки – это панчлайн.

Если в шутке нет неожиданной идеи, то это не шутка. «Недавно не вовремя зашел в спальню к родителям… и случайно увидел, как они там целуются» – это не шутка. Здесь присутствует одна предсказуемая идея, в ней нет удивления, и она не смешит.

Точка изменения

Между двумя историями (той, которая готовит к шутке, и той, которая заставляет нас смеяться) обязательно должна быть точка изменения – слово или действие, которое можно истолковать по-разному.

В шутке про «шевеление» ребеночка такой точкой является слово «шевеление» – его можно понять и в контексте «движения ребенка в животе», и в контексте «активные действия осознанного человека». Аналогично, в шутке про родителей в спальне, точка изменения – слово «не вовремя».

Важно, чтобы точка изменения в истории была одна – иначе в шутке получится слишком много смыслов!

Точкой изменения может быть не только слово, но и жест, или даже звук (в случае миниатюры или монолога). Представьте сцену без слов, в которой жена уходит от мужа, а он умоляет ее остаться. Она убегает, он поворачивается спиной к публике, его плечи трясутся… В нашей голове рождается идея: он расстроен, он плачет, он ужасно тоскует по жене. Потом актер поворачивается, и мы видим, как он смеется – так вот почему тряслись его плечи! Он делает себе «Кровавую Мэри» и идет на балкон отмечать начало новой, свободной жизни.

В этом случае роль точки изменения взяли на себя трясущиеся плечи – мы истолковали их в одном контексте, а суть оказалась в другом.

Здесь есть важный момент. Когда мы шутим устно, в компании или со сцены, у нас есть помощники – интонация, мимика, жестикуляция. Мы можем делать паузы в нужных местах или собственным смехом подсказывать, какие моменты в истории заслуживают внимания. Но когда мы шутим письменно, в нашем распоряжении есть только буквы и знаки препинания, которые нужно сложить в предложения так, чтобы насмешить читателя. Имейте это в виду.

Неочевидные сетапы

Иногда в том, над чем мы смеемся, нет очевидного сетапа.

Представьте, что вы пришли в цирк, а на сцену выехал мужчина с обезьяной на голове. Смешно, но почему? Потому что у нас есть сформированный жизненным опытом сетап: «Никто не ходит с обезьяной на голове». А мужчина с обезьяной – это панчлайн: он удивляет тем, что создает новую историю.

Или знакомый всем нам с детства анекдот: «Колобок повесился». Всего два слова, но каждое создает целую историю. Колобок – это сетап. Слово «Колобок» рождает у нас в голове первую историю, образ – он круглый, без рук и ног, и, конечно же, без шеи. «Повесился» – это панчлайн, потому что это то, чего совсем не ожидаешь от персонажа без шеи.

Как видите, сетап может быть очень хорошо замаскирован.