Да сгинет день... - [35]
— Я знаю, сэр, и уже принял необходимые меры.
— Хорошо, когда все уладится, зайдите ко мне. Что вы намерены делать — я имею в виду ваше будущее? Хотите изучить какую-нибудь профессию или...
— Я хочу стать адвокатом, сэр, или... журналистом. Еще не решил. Но, судя по последним событиям, сэр, молодежи моего возраста, видимо, скоро придется надеть военную форму.
— Да, проклятый Гитлер! Дела довольно печальны. Во всяком случае, желаю удачи, Грэхем, то есть Грант, и надеюсь вскоре получить от вас весточку...
Куранты на городской церкви пробили час. Он захлопывает книги, осторожно прижимает на несколько минут пальцы к воспаленным глазам и гасит свет. Когда он спускается вниз, лестница громко скрипит под ногами, и он боится, как бы не проснулась хозяйка. Бедная одинокая вдова, в последнее время она так тяжело болела, и такая терпеливая — никогда не торопит его с квартирной платой. Он должен ей уже за два месяца...
На пыльных улицах темно и не видно ни души. Из-за холмов с вельда дует ветер, завывая внизу в долине, где спит городок и местные жители видят простые, бесхитростные сны.
Он мягко, размеренно шагает по песку, и мысли его постепенно приходят в порядок. Впереди еще столько лет учения, прежде чем он станет адвокатом. Неужели он должен торчать годы и годы в этой проклятой дыре, чтобы пройти адвокатскую практику, работать в одной комнате вместе с машинисткой — этой прыщавой перезрелой девой, которая презирает всех мужчин за то, что жизнь ее проходит без них?
Что если поступить на военную службу — узнать новую жизнь, полную приключений, простых, дружеских чувств, а возможно, и смерть? Отстаивать ту великую цель, ради которой сейчас воюют... Но неужели и в новом мире, который возникнет после этой войны, все еще будут существовать расовые предрассудки?
Он вернулся в свою скучную комнатенку с облупившимися грязными стенами, железной крышей и скрипучим полом, разделся и повесил брюки на стул. В субботу надо будет пришить пуговицы...
Дорогой Энтони!
Твое письмо очень меня обрадовало. Я уже и не надеялся когда-нибудь получить от тебя весточку: ведь почти год, как я написал тебе, а ты мне ни разу не ответил.
Да, много в твоей жизни произошло всяких событий! Я не виню тебя, что ты переменил фамилию, если тебе так нравится. Теперь ты, значит, в армии! Интересно, откуда ты послал это письмо? На нем просто стоит: «Военнополевая почта, Дурбан». Должно быть, ты находишься где-то в дебрях Абиссинии? Надеюсь, ваши ребята сумеют задать итальянцам перцу! Я очень хотел бы тоже отправиться на фронт, но нужно ждать три-четыре года, пока подойдет мой возраст, а я не думаю, чтобы война шла так долго, хотя все говорят, что она, вероятно, продолжится лет десять-пятнадцать.
Пожалуйста, пиши мне как можно чаще, мне очень хочется знать, все ли у тебя в порядке. Я послал тебе сегодня посылочку с продуктами; надеюсь, она благополучно дойдет. Говорят, у вас там не хватает воды, поэтому я вложил две банки грейпфрутового сока.
В школе я учусь хорошо и в прошлую четверть занял в классе первое место. Я усиленно занимаюсь также игрой на скрипке. У меня теперь новая, с хорошим звуком. Ее помог мне раздобыть дедушка, который тоже раньше играл на скрипке и подарил мне первую. Дедушка — это старенький отец мамы. Ты его никогда не видел, но ко мне он очень хорошо относится.
Ты не фотографировался еще в своем мундире? Пришли мне, пожалуйста, фото, если можно.
На днях случилась смешная вещь. Когда я пришел в школу, учительница...
Облака пыли, солончаковые степи.
Мясные консервы, галеты и затхлая вода.
— Сержант Грант, вам идти в дозор!
Нас, несчастных, не отпускают домой...
Брезент имеет здесь много назначений, в нем даже хоронят.
Живот у итальянца распорот, и внутренности вывернулись прямо на лицо начальника дозора, который лежит в агонии. Выбирайся-ка поскорее отсюда, похоронная рота очистит всю эту свалку.
Озеро — всего лишь мираж, как и сама жизнь — лишь иллюзия.
Мотоколонна выбирается из тошнотворной желтой пустыни и при всеобщем ликовании подходит к кишащей крокодилами реке, вдоль которой тянутся заросли кокосовых деревьев, а затем кружит между питомниками земляного ореха, банановыми плантациями и полями клещевины, спускаясь к прибрежному Сомали.
Итальянские девушки нежны и приятны, но полудюжины нехватает на такую длинную очередь.
— Поскорее, там впереди! И другие хотят поразвлечься!
Затем снова вглубь раскаленной, как печь, Африки, с ее пряностями, верблюжьим мясом, мухами и блохами.
Смотр в строю!
Густой туман обволакивает лихорадящий мозг...
Сколько мне лет? Забыл. Около двадцати? Уже год, как я покинул Южную Африку. Другие ребята могут вести счет неделям и месяцам по письмам, которые получают из дому. А у меня нет дома, да и письма — лишь случайные: от фронтового товарища или от Стива. Большой ли он стал? Разве тут имеет значение, что кожа его не такая, как у меня? Бедный паренек, если бы мы с ним могли жить так, как должны жить братья... А разве я виноват в этом?
Кругом, куда ни кинешь взгляд, — пустыня, гораздо более обширная, чем пустыня моей собственной души и сердца! Где любовь, которая может согреть мою жизнь?
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.