Да сдохни блин уже - [12]

Босс Мерулло начал: «Ах твою-то ма…»

Клей поджал губы, встретился взглядами с Большим Фрэнки, прицелился и дважды выстрелил в грудь ему и Рома Бартоне.

— Пошли, Чаки. Немножко покатаемся. Любишь собак?

Блин, ну и выдержка у парня. Чаки продолжил потягивать вино, не желая двигаться ни на секунду быстрее, чем сам того хотел. Стоит уважать человека с таким спокойствием и уравновешенностью, при этом не заправленного по макушку героином.

— Теперь ты главный, но это пока.

— Значит, согласен?

— Чего ты хочешь? — спросил Чаки. — Ведь спустить курок — это легко.

— Но как мне тогда жить дальше?

— Дальше? Еще минут пять, в смысле?

Спазм скрутил внутренности Клея и он едва тут же не отошел. Новый поток крови залил горло, она начала сочиться из уголков рта.

— Плюс-минус.

— Ты хоть представляешь, как выглядишь?

— Идем.

Чаки и бровью не повел. Медленно допил вино, вытер губы салфеткой, застегнул пальто и последовал за Клеем. Будто они собирались на матч Никс (баскетбольная команда) в Мэдисон Сквер Гарден.

Чаки заглянул в Каприче.

— Нарик мертв?

— Посмотри на меня и спроси еще раз.

— Он должен был тебя только предупредить. Остальное… Я тут не при чем.

Клей ухмыльнулся, чувствуя на своих губах гниль. Открыл заднюю дверь.

— Влезай.

— Да ты свихнулся!

— Если бы. А теперь внутрь.

— Да что за бред, чокнутый сукин сын!

— Там места хватит. Все ждут.

— Да блин сдохни уже! — вскрикнул Чаки, его голос надломился. — Ты труп!

— Еще нет.

— Да из тебя дерьмо хлещет, будто тебе дюжину клизм поставили!

— Какие метафоры, Чаки.

— Отвали, мертвяк!

— Я так и обидеться могу, — Клей навел оба ствола на глаза Чаки. — Лезь.

Чаки Фариенте, цена примерно шесть миллионов или где-то так, в шелковом костюме за четырнадцать тысяч долларов и золотых украшениях еще на восемь косарей, с рубиновым кольцом, часами Ролекс и бриллиантовой перьевой ручкой посерел и сблевал.

— Гребаная вонь!

— Привыкнешь. Двигай.

Наконец Чаки начал заползать. Клей опустил ствол 32-го и отвесил ему подзатыльник рукояткой. Так намного быстрее. Чаки плюхнулся на заднее сиденье, ноющий, но в сознании, и тут же мухи поднялись ленивой черной тучей. С переднего стекла осыпался снежинками иней. Клей взял освежитель воздуха и обрызгал влажное пальто Чаки, покрытое непереваренными кальмарами и кусочками салями. Здесь вони и так хватает.

Затем своими наручниками пристегнул правое запястье Чаки к левой руке Рокко, а наручниками Томми Ями пристегнул левую руку Чаки к ремню на детском сиденье Эдварда. Теперь урод никуда не сбежит.

— Выпусти меня! — застонал он, им овладела прекрасная, чудная паника. — Это же склеп!

Клей завел машину и исчез с глаз изумленных людей на улице.

— Это плоды твоего труда.

— Да это мясобойня! Я уже сказал, я тут ни при чем. Этот безмозглый дебил должен был тебя только напугать.

— Как?

Губы дрожали, но Чаки промолчал.

— Я живу в твоем мусоре уже четыре года, записывая каждое твое движение, Чаки, но так и не смог добыть ничего ценного. Так с чего вдруг так сильно понадобилось сотворить такое?

— Это не вдруг. Ты мне действовал на нервы. Судебные издержки, выплаты, все эти взятки — да знаешь, сколько ты мне стоил?

— Да?

— Да, гнилой ты ублюдок.

Пустяк, но Клей почувствовал себя лучше, как будто это все и не было пустой тратой времени. Он выжимал из себя все, что мог, но даже он не смог победить, зато хотя бы выбесил этих гадов. Наконец-то есть за что держаться, как раз тогда, когда это больше всего нужно.

Он вырулил к Центральному Западному парку, и мимо пронеслись кареты скорой помощи.

— Куда ты меня везешь?

— Недалеко.

— Почему ты просто не мог взорвать мой дом, как нормальные люди?

— Спроси моего сына.

Они проехали верхнюю часть города и повернули с 86 улицы к дороге в парк. Дорога была забита — как всегда — но Клей дождался просвета между такси и вдавил педаль, резко вращая руль направо, въехал на тротуар и по газонам в парк.

— Останови машину!

Они ехали через лужайки, где отец Клея играл с ним в мяч по субботам утром, когда ничего не было важно, кроме мечты стать копом, как папа. Он исполнил свою мечту.

Каприче кидало, как бешеную, Клей начал посмеиваться. В конце концов, Чаки начал скулить, потом умолять, потом мучительно рыдать, сотрясаясь всем телом. Клей улыбнулся и закрыл глаза, убрал руки с руля и стал просто наслаждаться жизнью.

Они задели дерево на вершине холма, и Каприче взлетел. Клей ничего не видел, вжался в сиденье, наслаждаясь чувством невесомости. Успел досчитать до трех и понял, что будет очень плохо, когда они приземлятся. Тяжелый удар отразился в бурей боли у него в животе, органы рвались и тряслись. Стекло разбилось, и голову заполнил визг мнущегося металла. Острейшее копье агонии вонзилось в мозг, но все это не могло заглушить вопли Чаки Фариенте, разносящиеся над лугами, когда Каприче совершил свою безумно жесткую посадку.

Потянуло дымом, и кондиционер вырубился.

И тогда тишина затопила город.

Мухи ползли по горлу Клея, и, жужжа, слетали, когда шевелился кадык.

Он услышал шорох наручников — Чаки пытался освободиться. Клей посмотрел себе на колени и увидел зияющую черную дыру там, где раньше был его живот, все разорвалось и вывалилось.