Да победит разум! - [11]

совершенно справедливо назвал «эксцентричными реалистами», которые вполне рационально оценивают реальность.

Параноидное, проективное, фанатичное и автоматическое мышление – это различные формы мыслительных процессов, которые коренятся в одном и том же базовом феномене – в том факте, что род человеческий еще не достиг уровня развития, провозглашенного великими гуманистическими религиями и философиями, возникавшими в Индии, Китае, Палестине, Персии и Греции в период с XV века до н. э. вплоть до новой эры, до Рождества Христова. Хотя большинство людей мыслят в понятиях этих религиозных систем и вышедших из них светских философских систем, то же самое большинство эмоционально до сих пор находится на архаичном иррациональном уровне, который не отличается от уровня, на котором находилось человечество до появления идей, провозглашенных буддизмом, иудаизмом и христианством. Мы до сих пор поклоняемся идолам. Мы не называем их Ваалом или Астартой[12], но мы поклоняемся нашим идолам под другими именами.

Технически и интеллектуально мы живем в атомную эпоху; эмоционально же мы до сих пор находимся в каменном веке. Мы считаем себя выше ацтеков, которые отмечали свои праздники массовыми – до 20 тысяч – человеческими жертвоприношениями богам, полагая, что это позволит поддерживать правильное развитие вселенной. Мы приносим в жертву миллионы людей ради самых разнообразных «благородных» целей и этим оправдываем любую бойню. Факты остаются теми же, меняется лишь их рационализация. Человек, невзирая на весь интеллектуальный и технический прогресс, все еще привержен идолопоклонничеству в отношении кровных уз, собственности и учреждений. Разумом человека до сих пор управляют иррациональные страсти. Человек до сих пор не прочувствовал и не осознал, что значит быть по-настоящему человеком. Мы до сих пор пользуемся двойными стандартами ценностей для суждений о себе и о представителях других групп. Нет ничего удивительного и тем более обескураживающего в том, что мы до сих пор не достигли зрелости. Тем, кто верит в способность человека стать таким, каким он должен быть, не было бы нужды тревожиться, если бы этот разрыв между эмоциональным и интеллектуальным не имел места на фоне такого технического развития, которое угрожает нам вымиранием или впадением в новое варварство. На этот раз спасти нас может лишь фундаментальное и адекватное изменение.

Однако мы до сих пор очень мало знаем о том, как добиться такого изменения, а время не ждет. Один подход – это говорить правду. Мы должны преодолеть путы рационализации, самообмана и двоемыслия. Мы должны быть объективными и смотреть на себя и на наш мир реалистично, взглядом, не замутненным нарциссизмом и ксенофобией. Свобода существует только там, где есть место разуму и правде. Архаический трайбализм[13] и идолопоклонничество процветают там, где умолк голос разума. Разве из этого не следует, что знание правды о фактах внешней политики жизненно важно для сохранения свободы и мира?

II. Природа советской системы

Советская система является настоящим мифом для большинства американцев; вероятно, таким же мифом, каким и капиталистическая система для большинства русских. В то время как русские видят в капитализме систему эксплуатации рабов, получающих зарплату и подчиняющихся капризам Уолл-стрит, американцы видят Россию возглавляемой людьми, которые представляют собой смесь Ленина и Гитлера и стремятся силой или хитростью подчинить весь остальной мир. Так как вся наша внешняя политика основана на идее о том, что Советский Союз хочет покорить мир силой, наивысшую важность приобретает задача досконально исследовать факты и представить отчетливую и реалистичную картину природы советской системы. Это трудная задача, ибо природа советской системы полностью изменилась за время, прошедшее после 1917 года до наших дней. Она изменилась, превратившись из революционной системы, считавшей себя центром и движущей силой коммунистической революции в Европе, а затем и во всем мире, в консервативное, промышленно развитое классовое общество, пути развития которого во многих отношениях напоминают пути развития «капиталистических» стран Запада.

Это изменение, однако, не сопровождалось официальным разрывом преемственности, потому что многие базовые признаки, такие как национализация средств производства и идея плановой экономики, остались прежними. Но больше, чем преемственность экономического устройства, вызывает путаницу преемственность идеологии. По причинам, которые мы обсудим позже, Сталин, а за ним и Хрущев с невероятной религиозностью оставались приверженцами «марксистско-ленинских» формулировок и продолжали говорить на языке, характерном для периода с 1848 по 1917 год, хотя вся система уже представляла собой полную противоположность тому, что пытались предвидеть такие революционеры, как Маркс и Ленин.

Нам будет несложно выявить разницу между ритуальными идеологическими формулами и реальным положением вещей. Разве мы сами не захвачены подобным несоответствием, когда говорим об «индивидуальной инициативе» в обществе «организованного человека», или о «богобоязненном обществе», хотя на самом деле заботимся главным образом о деньгах, комфорте, здоровье, образовании и очень мало печемся о Боге? Однако ни русские, ни мы не являемся лжецами, и это делает познание реальности еще более трудным. Обе стороны верят, что говорят чистую правду, и подходят друг к другу с взаимным убеждением в том, что их идеология и, в определенной мере, идеология оппонента представляют реальность.