Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - [15]

После смерти Ленина комсомол начал носить имя Ленина – Ленинский комсомол.

Помню, большим событием в комсомольской ячейке было приобретение батарейного радиоприемника и проекционного фонаря с набором разных диапозитивов. Вечерами мы слушали радио и, удивляясь этому, смотрели «туманные картины» и радовались, что все это пополняло наши скудные знания. Так мы расширяли свой кругозор. Спустя некоторое время я в Харькове купил детекторный радиоприемник, привез его домой, натянул антенну почти через весь двор, и в нашей хате начали слушать через наушники радиопередачи. Отец к этой новинке отнесся с большим интересом, слушал передачи и по-своему комментировал передаваемое. Мать, послушав один раз, отказалась больше слушать, заявив, что это говорит нечистая сила. Слушать радиопередачу приходили соседи, в особенности этим интересовался Антон Чаговец. Это был грамотный мужик, впоследствии он стал руководящим советским работником в нашем районе. Его сын Николай, старше меня на два года, не захотел работать на железной дороге, а поехал работать на шахту в Донбасс, да там вскоре и погиб в шахте при аварии.

С каждым годом я чувствовал, как растет, расширяется мой кругозор, появилось страстное желание учиться, но у меня такой возможности не было. Мой младший брат Митя закончил к этому времени семилетку и поступил в Изюмский педагогический техникум. Я ему завидовал, но доброй завистью. Мои некоторые сверстники тоже учились, кто в Харькове, кто в Изюме, в разных техникумах и на подготовительных курсах. Я же работал на железной дороге в паровозном депо на станции Основа. Работал уже четыре года, привык к своему делу, мечтал стать машинистом паровоза. Я полюбил все, связанное с паровозом, и мне это нравилось. Думал, что всю свою жизнь и судьбу навсегда свяжу с работой на железной дороге. Мне пошел восемнадцатый год. По тому времени это уже вполне взрослый и самостоятельный человек. Мать по-прежнему работала на поденных работах – стирала белье, полола огороды, убирала квартиры. Как-то она попросила меня пойти с ней в один дом поколоть дрова. Я согласился. Дом этот был «вдовы Чаговчихи». Говорили, что ее муж был каким-то крупным коммерсантом и торговцем. Семья состояла из хозяйки-барыни, женщины лет сорока пяти, красивой, стройной, властной, горделивой. Ее сын Михаил, горбун, телеграфист на железнодорожной станции, всегда ходил щегольски одетым в форму телеграфиста, но любил выпить. Несмотря на свою «интеллигентность», он с «серяками» был общителен и обходителен. Дочь Юлия, красивая девушка лет шестнадцати, с большой черной косой, к тому времени окончила гимназию и собиралась поступать в Харьковский педагогический институт.

Я переколол колуном много дров, сложил их в сарай и собирался уходить, но в это время меня пригласили зайти в дом. Дом был в шесть-семь комнат. Деревянные полы, венские стулья, ковры, зеркала, комоды, картины и даже граммофон. Все это я видел первый раз в жизни и даже как-то обомлел от этой роскоши и красоты. Увидев Юлию, которую мне представила мать, я совсем растерялся, а ее красота, обхождение произвели на меня какое-то волшебное впечатление. Я почувствовал, что и Юля заинтересовалась мной, очевидно, хотела разгадать, что же содержится в этом чумазом пареньке. В этом доме я впервые пил настоящий чай, да еще с лимоном, о котором я до этого не имел никакого понятия. С Юлей мы как-то сразу же подружились и явно симпатизировали друг другу. Но виделись мы очень редко, так как я работал на станции и дома бывал только в выходные дни. Юлия была начитанна, хорошо знала литературу. Она давала мне книги для чтения. А после мы вместе обсуждали прочитанное. Я, конечно, далеко не во всем разбирался, и Юля старалась помочь и многое просто поясняла. У меня появилось особое желание и тяга к чтению художественной литературы. По своим убеждениям Юлия была комсомолкой, но ее в комсомол не принимали как «дочь торговца». Она очень переживала, да и я хотел, чтобы она была в комсомоле. Но порядок есть порядок.

Хотя Юлия и не была комсомолкой, но она была самым активным членом нашего клубного драматического кружка и играла роли героинь. У Юлии была близкая подруга Галя Крайнюк. Это была задорная, рыжая, небольшого роста девчонка, большая затейница и умная девушка. С Юлей наши «симпатии» зашли дальше, чем мы предполагали, и мы с ней уже повели разговор о женитьбе. Но это было только наше желание и решение. А как посмотрят на это наши родители? Первой воспротивилась этому моя мать, заявив, что она не хочет быть вечной прислугой у молодой барыни. Мать Юлии тоже была против, потому что я из простой семьи и необразованный рабочий. Все это нас огорчило, но против воли родителей мы пойти не могли. Один Миша, брат Юлии, нас понимал, сочувствовал и часто содействовал нашим встречам. А встречаться мы продолжали и еще теплее стали относиться друг к другу. Не суждено было судьбой соединить наши жизни, но теплота этой любви сохранилась на долгие годы. Юлия потом была активной комсомолкой, закончила институт, работала учительницей, завучем и директором школы. Я с ней и Галей Крайнюк долгие годы поддерживал дружеские связи.