Да, господин министр - [188]

Узнав, что мы, наоборот, хотим не допустить осуществления этого варварского плана, он очень удивился. Поэтому пришлось раскрыть карты: если участок будет продан, вырученные деньги пойдут на спасение местного футбольного клуба от банкротства.

Йен был потрясен. К сожалению, мы не смогли продолжить разговор. Прозвенел звонок, оповещающий о конце антракта.

Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол – он звонит по… комиссии по делам искусств».

(На следующий день сэр Хамфри Эплби получил срочную записку от сэра Йена Уитворта. – Ред.)

30 сентября

Дорогой Хамфри!

Мне трудно себе представить, у кого могла родиться столь абсурдная идея. До чего мы докатимся, если позволим отнимать деньги у искусства и пускать их на потребу простому люду?

Твой хозяин и господин, наверное, млеет от одной только мысли о трудящихся массах. Я же убедительно прошу тебя сделать все возможное, чтобы не допустить осуществления этой бредовой авантюры.

Ведь никогда не знаешь, к чему это может привести. Сегодня местную картинную галерею приносят в жертву футбольному клубу, а завтра дотацию Королевского оперного театра отдадут на модернизацию стадиона Уэмбли!

Со своей стороны, я также приму все необходимые меры. Как тебе известно, на инспекторов нельзя оказывать давление – это недопустимо. Однако, кажется, дело только выиграет, если я назначу инспектором парня, который ожидает повышения.

Проведу соответствующий инструктаж. Он должен отчетливо понимать, что в данном случае, по сути, решается вопрос – цивилизация или варварство.

Всегда твой Йен.

(В тот же день сэр Йен Уитворт получил ответ сэра Хамфри Эплби. – Ред.)

30 сентября Дорогой Йен!

Я целиком и полностью разделяю твою точку зрения на эту скандальную историю. Рад слышать, что ты принимаешь необходимые меры.

Мыслимое ли дело – пускать деньги, предназначенные искусству, на потребу массового спорта?! Это равносильно бездумному потаканию низменным вкусам и инстинктам.

Если раньше не доведется, увидимся на «Травиате» через несколько дней.

Твой Хамфри. 

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

3 октября

Прекрасно зная, что с утра мне всегда некогда, Бернард тем не менее настоятельно попросил уделить ему несколько минут.

– Господин министр, хотел бы кое-что предложить вам. Только, ради бога, не подумайте, что я слишком много на себя беру…

– Берите, Бернард, не стесняйтесь.

Оказывается, по его мнению, мне ни в коем случае не следует «ввязываться в эту историю с футбольным клубом и картинной галереей». Я сказал ему, что он слишком много на себя берет.

– Лучше взять на себя слишком много, чем спокойно смотреть, как вы загоняете себя в угол, господин министр.

Бернард положительно мне симпатичен. В Уайтхолле он только зря теряет время.

Из его дальнейших объяснений я понял – для меня это, признаться, новость, – что по неписаным правилам Уайтхолла член парламента должен избегать любого вмешательства в дела, связанные с куплей-продажей земельной собственности в своем избирательном округе.

– Поскольку местные проблемы, за редким исключением, типичны для всей страны, – сказал Бернард, – можно невольно задеть целый ряд избирательных округов.

Что ж это получается: куда ни кинь – всюду клин? Никаких шансов? Как с единой транспортной политикой?

– Особенно опасно ввязываться в местные дела, если за ними стоит мощная КВАНПО, – добавил Бернард.

Все, что Бернард говорил, теоретически было вполне логично и разумно, и я был искренне признателен ему за заботу и готовность помочь. Однако в данном конкретном случае у меня совсем не было уверенности, что местные проблемы настолько типичны для всей страны.

Поэтому я сказал ему:

– На моей стороне будет все население округа, возможно, за исключением кучки длинноволосых, нечесаных любителей искусств.

Бернард все понял и не стал настаивать. Вместо этого он предложил обсудить календарь моих встреч на утро.

10.15 – генеральный секретарь Совета по делам искусств (самая крупная КВАНПО).

10.45 – Ассоциация исторических памятников.

11.00 – Национальный трест.

11.15 – Национальная ассоциация землевладельцев.

11.30 – Совет защиты деревенской Англии.

11.45 – Национальный совет народного творчества.

Я в замешательстве наугад ткнул пальцем в календарь.

– Деревенская Англия?

– Да, – сказал мой личный секретарь и неопределенно кивнул в сторону окна. – Там ее предостаточно.

– Что все они от меня хотят?

– Хлебную биржу, – терпеливо объяснил он. – Они из архитектурной мафии.

– И Совет народного творчества?

– Нет, у этих своя мафия. Очень влиятельные люди… Посыплются письма в «Таймс», оскорбительные статьи в воскресных газетах. Вас обвинят в вандализме… Им не составит труда организовать мощную кампанию протеста по всей стране, не говоря уж о вашем избирательном округе, господин министр.

У меня появилось неприятное ощущение. Наверное, в чем-то он прав. Но я все равно полон решимости бороться до конца. Эту схватку можно и должно выиграть!

– Каким образом все эти люди оказались в моем календаре? Разве я просил вас?… О чем вы думали, Бернард?

– О сэре Хамфри, господин министр. Он просил об этом.

– Так вот, Бернард, учтите, от своих слов я не отступлюсь.