Да, это мой мужчина - [37]

— Смею сказать, — объявил он, растягивая гласные, — что сейчас я оглядываюсь на свою прошлую жизнь с немалой толикой изумления. Естественно, человек должен поддерживать себя в хорошей форме. Я, к примеру, всегда уделял внимание кроссвордам в «Таймс», читал «Лайф»… — Он оглянулся на жену. — А моя жена все время читала журнал «Мак-Колл». — Лемон тихо застонал при этих словах. — Но ей всегда чего-то не хватало.

Джильда подмигнула осажденному гостями Шеридану и сделала вид, что целиком поглощена разглагольствованиями какой-то гостьи.

— Находится куча слабоумных, скупающих почти все появляющиеся в их поле зрения нэцкэ только потому, что сейчас мода на все японское. Кстати, раньше она была классной девушкой по вызову. — Тут Джильда не сразу поняла, что дама сменила тему. — Пять рабочих дней, и заработок — тридцать тысяч долларов в неделю! При этом ее мужья всегда имели отвратительную внешность. Все они были почему-то похожи на лягушек! Я подозревала, что она ждала, когда один из них превратится в принца…

Джильда ощутила приступ любви к ближнему.

— А что вы делаете в течение длинного дня… когда вам не с кем поговорить?

Даму не смутил колючий вопрос.

— Я хожу к своему врачу! Только сегодня у меня состоялся с ним очень долгий, поистине идиотский разговор. Он сказал, что я не нуждаюсь в его услугах, потому что у меня, видите ли, выдуманная болезнь. — Она возмущенно тряхнула головой. — Как будто я сама этого не знаю? Но что он будет делать, если я перестану ходить к нему со своими воображаемыми недугами? Без таких визитов он никогда в жизни не купил бы себе «роллс-ройс», как вы думаете?

Джильда так и не успела высказать свое мнение, потому что в этот момент на ее руку оперся какой-то вдребезги пьяный гость.

— Я работаю в рекламном агентстве. А вы? — выдохнул он вместе с густыми парами алкоголя.

— Я вот так, смеясь, шествую по жизни, — ответил за Джильду, очень кстати оказавшийся рядом Шеридан. — Мне показалось, он обратился ко мне. Тебе не кажется, что этот тип очень живописен?

— Как дела у моего любимого артиста? — улыбаясь, спросила Джильда Уорда.

— Отлично, просто отлично. — Он довольно кивнул.

На следующий день Уорд несколько потускнел, так как газеты снова облили его грязью из-за костюма, в котором он появился на званом вечере.

«Скандал! Шеридан Уорд успел нагрубить всем, кто к нему хорошо отнесся!»

По телефону мужчина пожаловался Джильде на новую напасть.

— Никто не критикует хозяйку вечера, которая, взобравшись на стеклянный столик, два часа терзала слух гостей своим фальшивым пением, — возмущался Шеридан.

— Ты просто интереснее, чем прочие вместе взятые. — Этими словами Джильда успокоила его надежнее, чем двойная доза транквилизатора. К тому же, такое успокоение не настолько вредно для здоровья. Слово полезнее таблеток.

Съемки начались в Нью-Йорке — на Вашингтон-сквер, в Гарлеме, Гринвич-Вилледже, на Кони-Айленде и в Центральном парке. Им предшествовал обед, на который созвали всевозможных акул пера, вольготно расположившихся за уставленными горячими и холодными блюдами столами.

Никто, однако, не спешил приниматься за еду. Все ждали прихода звезды — исполнителя главной роли. Шеридан задерживался, как было договорено заранее. Для звезды нет ничего гибельнее, чем появиться вовремя.

— …без сомнения, такие поп-звезды, как Принс и Мадонна, имеют неисчерпаемый талант, но концерты на стадионах… Этого я понять не в состоянии. — Режиссер Дональд Глэдстоун — мужчина с ежиком жестких волос, лет пятидесяти — обвел взглядом присутствующих. — Музыка оглушает, на сцене творится настоящая оргия световых эффектов, поклонники превращаются в истеричную толпу, грохот инструментов вызывает головную боль.

Джильда с отсутствующим видом кивнула и посмотрела на часы. Оставалось десять минут до запланированного появления Шеридана. Он должен был очень пунктуально опоздать…

— Но хуже того — кинофестивали. Это самое безвкусное, что можно себе представить. — Дональд Глэдстоун допил стакан и подозвал официантку. — Все крутится вокруг денег. Критики разносят в клочья лучшие фильмы и талантливейших исполнителей, любопытные зеваки совершенно бестактно таращат глаза на артистов и режиссеров, а фотографы и журналисты ведут себя гнусно и вульгарно. — Он в третий раз поднял руку, пытаясь подозвать официантку, но крошка не обращала на него ни малейшего внимания. — Эту официантку стоило бы просто расстрелять — маленькая, незаметная, да к тому же и ленивая. Слишком много для такого тщедушного тельца!

Джильда улыбнулась.

— Берегитесь! Это не официантка, а Таня, наша машинистка из сценарного отдела!

— Неужели они не могли найти себе мордашку посимпатичнее? — Дональд скривился, словно в рот ему попал добрый кусок жгучего перца.

— Если верить даже малой толике сплетен вокруг ее имени, то Таня спит с самыми привлекательными мужчинами, которых только можно себе вообразить!

Прежде чем ошарашенный Дональд успел ответить, Джильда исчезла в толпе журналистов и, поприветствовав тех из них, кого знала лично, подошла к Фреду Альканту. Этот репортер успел изрядно опустошить бар и теперь на расстоянии благоухал виски. Несмотря на это, Джильда дружески ему улыбнулась. Нельзя злить прессу, не важно, как и чем от нее пахнет!