Да, был - [50]
Гиммлер тяжело вздохнул и с деланным сожалением продолжал инструктаж:
— Печальная необходимость, но… Германия превыше всего… На фронтах гибнут сотни тысяч… Вы лично ликвидируете ребят из зондеркоманды, всех до одного! О бункере должны знать двое… я и вы… понятно?
— Яволь! — привычно произнес Зепп Блашке, но внезапно возникшая мысль заставила его оцепенеть. Еле справляясь с судорогой, скривившей рот, Зепп нервно рассмеялся. Гиммлер вскинул на него резко блеснувшие стекла пенсне:
— Н-у-у?.. Что за смех?.. Говорите…
— А кто ликвидирует меня? Адъютант?.. Шофер?…Или…
— Нет, — хладнокровно сказал Гиммлер. — Вас не ликвидируют. Поэтому-то и был отдан приказ, чтобы сюда вы явились один, без свидетелей. На время операции — назовем ее «Штиль» — вам придется отказаться от услуг шофера и адъютанта. Вы свободны, Зепп…
Незаметно для гостя Гиммлер нажал кнопку. Из боковой двери вошел атлет-егерь.
Зепп щелкнул каблуками, вскинул правую руку и хрипло сказал: «Зиг хайль».
НА ЛЕСНОЙ ПОЛЯНЕ
Второго ноября после полуденного перерыва узников шталага торопливо пересчитали и построили в каре. Фон Шерф выкликнул сто человек, — в том числе Павлова, Сергеева, Иберидзе и Нечаева, — и приказал стать отдельно.
Неожиданно в центр плаца на «Ганомаке» въехал Зепп Блашке. Фон Шерф встретил его рапортом, вручил список отобранных. При виде стоявшего на правом фланге Иберидзе, Блашке приоткрыл рот от неожиданности.
— Э-э! Вот где ты? Жив еще? А где твой «земляк»? Кто еще остался из пятидесяти?
— Жив, пока, — ответил Иберидзе и перечислил восьмерых, уцелевших после бегства из Альбаха.
Блашке развернул список, просмотрел и взглянул на фон Шерфа.
— Почему не включены Русин, Вальц и Старко?
— В списке нет ни одного не выполняющего дневного урока, — сухо ответил фон Шерф. — Отбор произведен по деловым признакам, а если говорить конкретно о Старко, — то Старко фельдшер, работает в лазарете и нужен мне…
Независимый вид и тон фон Шерфа обозлили Блашке. Он вспылил:
— А почему вы решили, что фельдшер не нужен мне? Не умничайте… Всех, кого перечислил этот верзила, включите в список. Да и потом… Э-э… я сам выберу кого надо!
Отобранных распустили по блокам собрать личные вещи, а затем отвели в дальний угол двора и, казалось, забыли о них.
Присутствие Блашке взбудоражило администрацию шталага. Сам фон Шерф бегал на склад, в гараж. Наконец во двор въехали несколько грузовиков и пять арестантских фургонов. С машин соскочили двадцать эсэсовцев, вооруженных автоматами, ручными пулеметами и гранатами, и тридцать пять капо с пистолетами и дубинками. К ним пристроились пятнадцать капо во главе с Гиссом.
Отобранных сто человек рассадили в автофургоны. Сперва машины катились по гладкому асфальту, затем по булыжной мостовой… Позади осталось много сел со злыми собаками. Свернув на грунтовую дорогу, машины, поминутно петляя, начали взбираться на подъем. По крышам громко хлестали ветви деревьев.
Наконец остановились. Прильнув к узкой щели иллюминатора, Русин увидел кусочек ночного неба, одинокую звездочку и острый край молодого месяца.
Пленных не выпускали. Всю ночь надрывно гудели моторы. С рассветом загремел наружный запор. Дверь распахнулась. Русин огляделся: огромная лесная поляна, а на ней, кроме арестантских фургонов, десятка два груженых многотонных машин.
Вскоре скомандовали построение, и не успел штурмфюрер СС пересчитать узников, из-за кустов на поляну влетел «Ганомак» Блашке…
— Вот что, — Блашке зябко поеживаясь, прохаживался перед строем, — вы привезены для того, чтоб построить сооружение. Работа не очень тяжелая, но потрудиться придется. Не в моей привычке запугивать, но предупреждаю! За строительство отвечаю я, и за малейшее нарушение, — запомните: за ма-лей-шее! — Я сам буду расправляться, не наказывать, а рас-прав-лять-ся! Понятно? Работы на два месяца. За каждый съэкономленный день — особая награда. Кое-кто из вас знает меня, они подтвердят: группенфюрер Зепп Блашке зря не скажет. А я говорю: война кончилась. В Женеве открылись мирные переговоры. Это ваша последняя работа. Вскоре вы перейдете в ведение Красного Креста. Постарайтесь. Кормить вас будут лучше, чем в шталаге. Курящим выдадут табак…
«ПЕРЕГОВОРЫ В ЖЕНЕВЕ»
…Только к исходу десятых суток лагерь был оборудован. Вокруг поляны натянули колючую проволоку в несколько рядов, за ней устроили завалы, — их тут же заминировали. У въезда на поляну поставили вышку, — на нее сейчас же забрался эсэсовец, вооруженный ручным пулеметом. Собрали два дома-барака, поменьше — «штаб» дежурного по лагерю — для эсэсовцев, другой — для капо. Сколотили несколько сараев и два навеса.
Для военнопленных предназначался длинный барак без окон, со сплошными нарами. Площадь вокруг барака заминировали, оставили метровую дорожку от единственной двери, мимо «грибка», под которым постоянно стоял часовой — капо, к кухне и в зону. Барак был готов только на шестой день…
В течение пяти ночей пленных запирали в арестантских автофургонах.
Весть о женевских переговорах взбудоражила пленных. Уже в первую ночь в машине, где, кроме Русина и его друзей, оказались Сергеев и Павлов, разгорелись споры.
Он родился джентльменом-южанином и жил как на театральных подмостках, где был главным героем — рыцарственным, благородным, щедрым, великодушным. И едва началась Первая мировая война, рыцарство повлекло его на театр военных действий…
Роман известного венгерского интернационалиста воскрешает славные страницы революционного прошлого советского и венгерского народов.На документальном материале автор раскрывает судьбы героев романа, показывает, как на полях сражений гражданской войны в СССР воспитывались кадры будущего коммунистического движения в Венгрии, как венгерские интернационалисты приобретали в Советской России опыт революционной борьбы, который так пригодился им в период установления народной власти в своей стране.Книга рассчитана на массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.