Да, был - [2]
Кейтель уверенно водил указкой по карте, на которой необъятная территория Советского Союза, от Буга до Уральского хребта, была рассечена грозными стрелами, нацеленными на сердце России — Москву, на волжскую твердыню, на Апшеронский полуостров.
Фон Зальце запомнил этот разговор. Еще бы, хотя Азербайджан и не гостеприимная Голландия, но ради звания генерал-губернатора юго-восточной нефтеносной провинции можно пойти на некоторые жертвы и временное отсутствие комфорта, к которому за последние два года так привык он в стране ветряных мельниц и тюльпанов.
Матерый волк фон Зальце понимал: просчеты могут быть. Сегодня от линии фронта до Борисоглебска 360 километров и до Волги не меньше. Сроки можно отодвинуть — не обязательно быть в Баку 25 сентября. Можно запоздать на неделю, другую. Но увы! Просчеты не только в сроках…
С того момента, как первый эшелон с гренадерами отошел от голландской станции Арнем, фон Зальце явно не везет. В районе Макленбурга этот эшелон стал жертвой воздушного налета противника, а восточнее Буга свалился под откос: партизанские отряды взорвали железнодорожный мост и уничтожили до сотни солдат, чудом спасшихся при катастрофе.
Этим неприятности не кончились. Пять эшелонов подверглись в пути нападению партизан. В районе Гомеля, по приказу, подписанному генерал-полковником Йодлем, один из полков дивизии был остановлен и занялся прочесыванием крупного лесного массива — убежища партизан. Полк понес чувствительные потери и сильно запоздал в район сосредоточения.
Свою восточную кампанию дивизия начала не так, как мыслил Кейтель. Многокилометровый марш к рубежу развертывания проходил в постоянной тревоге и сопровождался бесконечными мелкими стычками с неуловимым противником. А в итоге, за время передвижения от Арнема до местечка, откуда дивизия фон Зальце была введена в бой, из ее состава убыло около двух тысяч солдат и изрядное количество техники.
По поводу «ножа в масло» также произошел просчет… «Где нож? Какое масло? — раздраженно думал фон Зальце, впиваясь глазами в жирную линию на карте. — Откуда Вилли взял «деморализованную оборону»? Посмотрел бы он, как полк дивизии будущего генерал-губернатора ровно неделю топчется перед дрянной высотой с отметкой «81.9» посреди необъятного картофельного поля. А сколько таких высот до Апшерона?»
Фон Зальце тяжело вздохнул, посмотрел на часы и громко позвал:
— Лейтенант Капп! Адъютант!
…Офицеры входили по старшинству. Пропустив последнего, адъютант прикрыл дверь, ступая на носки, подошел к столу, достал из портфеля конверт с несколькими сургучными печатями и почтительно протянул генералу.
Фон Зальце, накинув на кончик носа старомодное пенсне в тоненькой золотой оправе, придержал его двумя пальцами и оглядел собравшихся.
— Господа, только что получена директива. Фюрер недоволен тем, что военнослужащие германской армии, вступая в борьбу с бандитами на Востоке, не всегда действуют так, как требуется. Безжалостности, вот чего не хватает нашему доблестному солдату. В связи с этим фюрер приказывает:
— «Первое. В бандах противника фанатичные коммунисты. Они не гнушаются никакими актами насилия. Наша борьба против них отныне не должна иметь ничего общего с рыцарским поведением солдат или правилами Женевской конвенции. Борьба против банд на Востоке должна вестись самыми жестокими средствами. Иначе мы в ближайшее время окажемся бессильными перед красной чумой. Поэтому войска имеют право и обязаны применять любые средства, без ограничений. Даже против женщин и детей. Проявление благородства явится преступлением по отношению к себе, к германскому народу…»
Фон Зальце, наклонив голову, поверх пенсне оглядел подчиненных, застывших в почтительных позах, окончил чтение первого параграфа. Передохнул и продолжал:
— «Второе. Ни один солдат германской армии за свое поведение в бою против бандитов и их сообщников не может быть привлечен к ответственности ни в дисциплинарном, ни в судебном порядке…»
Фон Зальце скороговоркой закончил чтение параграфа — о последствиях невыполнения приказа, снял пенсне, торжественно произнес:
— Подпись: начальник ОКВ генерал-фельдмаршал Кейтель, — и, сразу резко изменив тон, продолжал:
— Господа, мы уже знаем, что такое война в России. Исходя из только что прочитанного и основываясь на опыте, приобретенном с того момента, как дивизия оказалась на Востоке, я решил опубликовать свой приказ. Лейтенант Капп, читайте…
Скрестив руки на груди, генерал замер. Адъютант читал медленно. После каждого параграфа следовала пауза. Как бы утверждая пункт за пунктом, фон Зальце кивал головой. Наконец лейтенант объявил:
— Параграф одиннадцатый, — и, выделяя каждое слово, прочел:
— «Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою. Даже отдельная маленькая часть всегда примет атаку. В связи с этим нельзя допускать человеческое отношение к пленным. Уничтожение противника огнем или холодным оружием должно продолжаться до тех пор, пока противник не станет безопасным. Фанатизм и презрение к смерти делают русских противниками, уничтожение которых обязательно…»
Едва Капп прочитал подпись, фон Зальце хлопнул ладонью по столу:
В книгу лауреата республиканской премии имени Рудаки народного писателя Таджикистана Фатеха Ниязи (род. в 1914 г.) вошли роман «Солдаты без оружия» и рассказы. Роман повествует о трудовых батальонах, которые были сформированы в Таджикистане и отправлены на Урал во время Великой Отечественной войны. В рассказах, написанных по горячим следам войны, — бытовые зарисовки, яркие фронтовые впечатления, памятные встречи с друзьями и земляками на трудных военных дорогах.
Автор книги — машинист, отдавший тридцать лет жизни трудной и благородной работе железнодорожника. Героическому подвигу советских железнодорожников в годы Великой Отечественной войны посвящена эта книга.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.
Творчество известного еврейского советского писателя Михаила Лева связано с событиями Великой Отечественной войны, борьбой с фашизмом. В романе «Длинные тени» рассказывается о героизме обреченных узников лагеря смерти Собибор, о послевоенной судьбе тех, кто остался в живых, об их усилиях по розыску нацистских палачей.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.