Да будет воля моя - [99]

Естественно, я попытался бороться, но чтобы достичь успеха, мне нужно было раньше видеть ее насквозь, а не только теперь, когда она дала мне знать: «Малыш, твоя голова торчит в петле, а твои руки связаны».

Она объяснила по телефону, что одного слова ее четырем подругам будет достаточно, чтобы весь город очень скоро узнал, что я не являюсь тем успешным немецким журналистом, за которого себя выдавал — нет, за которого мы меня выдавали.

— Это ведь не преступление, когда у тебя есть женщина-спонсор, — заметил я.

— Ты прав. — Я услышал холодный смех в ее голосе. — Ты подаешь мне более интересную идею. Может быть, мне донести до ушей Билла Карлайсла, что в твоем прошлом, наверное, кое-что было не таким, как утверждаешь ты. Я знаю, Якоб, что Билл постарел. Но поверь мне, к тому же я знаю его лучше, чем ты себе представляешь, — он был любопытным человеком, одержимым тайнами, точно таким же, как ты. Он вспомнит свои инстинкты, особенно если они касаются тайн будущего мужа своей дочери. Разве он не должен выяснить, Якоб, кто ты такой на самом деле?

Ей не нужно продолжать разговор.

Я поднял руки и опустил взгляд.

Эллен тем не менее не удержалась от того, чтобы нанести еще одни удар, со сладкой улыбкой:

— О-о, а что скажет Рут, когда узнает, что жизнь, которую ты хочешь разделить с ней, вся построена на лжи?

Я уже несколько месяцев снова живу в моих старых апартаментах. От тоски я переспал с половиной Вашингтона, но все это время страдал только по одной женщине, которую оставил с разбитым сердцем. Эллен была довольна своей работой, по крайней мере я так предполагал. Она сформировала мою жизнь, чтобы затем раздавить в своем маленьком худеньком кулачке, словно эта жизнь была бумажной фигуркой-оригами. Ее обычное хобби — отнимать у наивных мужчин их состояние — уже давно не удовлетворяло ее. Я предположил, что она заскучала. Теперь она пошла дальше — отнимать у людей счастье и, в конце концов, также остаток их достоинства. Она делала это с восторгом, похожим на эйфорию. С восторгом, который прятала за развлечением.

Именно в таком настроении она пришла ко мне, знающим взглядом окинула мою немногочисленную мебель, да так, что у меня покраснело от стыда лицо. Закинув ногу за ногу, она, как на трон, уселась в изголовье моей продавленной кушетки, провела языком по губам и уставилась на меня не мигая. Все это время я почти без движения лежал перед ней, лишь переворачиваясь с боку на бок.

— Зачем ты появилась здесь? — спросил я. — Есть ли еще какая-то причина? Что-то поважнее твоего садизма?

Она вздернула подбородок и засмеялась, обнажив горло. Затем снова стала серьезной и сказала:

— Я пришла, потому что мне стало тебя не хватать, — похоже, это было сказано всерьез. — Это не было запланировано, и я этого не подозревала.

— Ты ведь врешь.

— Да. Часто. Но с тобой я говорю честно.

— Прекрасно, — сказал Пит через несколько дней, — что ты снова с нами. Тот тип, которого мы временно наняли, ни на что не годился.

— Он пялился на мою задницу, — прошептала Эллен. — И Пит это заметил.

«Что за идиот, — подумал я. — Нет, ему повезло».

Однако мой цинизм быстро прошел. Пит после обеда улегся отдохнуть, а Эллен открыла дверь в ванную своей голой белой ногой — это было приглашение, которое должно было принять мое тело, хотя моя голова протестовала против этого. Она не сказала ни слова, ни когда я дышал у нее между ногами, ни когда целовала меня в губы, в то время как я изливался в нее. Но все ее существо показывало, что я принадлежу ей, ей одной. Те части меня, которые это ненавидели, и те, которые были мне нужны для жизни, беззвучно распадались.

Целый год я жил такой разбитой жизнью.

Затем я решил уйти. Толчком для этого было то, что принимать решения становилось все тяжелее и тяжелее. Я жил в мире Эллен, как собака, которая потеряла все воспоминания о своей настоящей сути и даже не смотрит вслед зайцам. Мои чувства затуманились, и с каждым днем шансы найти повод, чтобы покинуть ее, становились все призрачнее.

В конце концов мне стало ясно, что дни мои сочтены. Я мог бы бросить ее уже сегодня, сегодня еще существовала слабая возможность, что у меня хватит сил для этого. Завтра все закончится. Иначе мне никогда не удастся это сделать, я постарею — и когда-нибудь Эллен потеряет интерес ко мне.

— Необходимая оборона, — объяснил я себе, вынимая деньги и пистолет из сейфа Эллен.

Она как раз сидела и смотрела, как Пит ужинает. Сегодня она приготовила его любимое блюдо — филе с луком, — которого она не попробовала, поскольку потом собиралась заняться бегом, пока еще не стемнело. Пит даже не знал, что я здесь. Через час он отправится в аэропорт и я останусь наедине с ней. Ужин может длиться очень долго, если перебирать возможности и играть в уме в шахматы с самим собой, играть с единственной целью — убить королеву.

В конце концов бедный Пит стал жертвой моей буйной фантазии. Было слишком рискованно отпускать его, иначе мог разыграться сценарий, который я не мог предвидеть. Я беззвучно передвигался по его спальне, где он, наверное, упаковал последние вещи для поездки. К моему удивлению, спальня была пустой, но дверь в его ванную была открыта, и я как раз услышал, как зашумела вода. Я подошел поближе и увидел его в зеркале. Он брился с помощью старомодной опасной бритвы, все его лицо было в пене.