Да будем мы прощены - [32]
– Может, вы бы сумели как-нибудь приехать? – снова спрашивает доктор.
– Я у вас был, – отвечаю я рассеянно. – Только вчера. Тащился целый день, везя его барахло, и не могу сказать, чтобы сохранил хорошие воспоминания о приеме.
– Понимаю. Но будем надеяться, что запланированный визит пройдет лучше.
– Ну, увидим.
Я за миллионы миль отсюда.
– Мы скоро вернемся к этому разговору, надеюсь, – говорит доктор.
– Конечно, – отвечаю я. – Звоните в любое время, я всегда здесь.
Сижу в сиянии компьютерного экрана, сгорбившись, как старик. Собака и кошка приходят меня проведать.
– Пригородная мамочка ищет компанию на ленч. БСС.
Я сперва читаю «БОСС» и не понимаю, то ли она ищет «босса», то ли хочет им быть. Перечитываю, гуглю «БСС» и узнаю, что это может быть все, что угодно – от Бостонского союза синефилов и до «Без скрытых смыслов». Последнее, наверное, и имелось в виду.
Где-то между половиной третьего и тремя утра я засыпаю за компьютером в середине чата, и женщина, с которой я разговаривал, спрашивает:
«Ты за рулем эсэмэски набираешь?»
«Нет, – печатаю я, – не за рулем уснул, а за столом».
Женщина, с которой я болтаю, – жена полицейского (или называет себя так), с нетерпением ждет мужа домой, – и говорит, что отвлекается от тревожных мыслей о работе супруга, занимаясь в сети виртуальным сексом.
На следующую ночь я снова там же, мне чего-то хочется, и я думаю, что приятно было бы есть китайский суп в компании.
Я заполняю собственный профиль. На компьютере у Джорджа есть его официальная рабочая фотография, снятая несколько лет назад, когда волосы у него были гуще, а сам он тоньше. Загружаю ее как свою.
«Один дома. Уэстчестер. Мужчина ищет подругу для игр, усталая душа просит пищи. Галантный кавалер предлагает удовольствие. БСС».
Не успел я это повесить, как приходит мейл от какой-то женщины:
«Я тебя знаю».
«Сомневаюсь», – отвечаю я.
«Нет, правда».
«Потрепаться я рад, но, уверяю, меня никто не знает».
«Меняемся фотографиями?» – предлагает она.
«О’кей», – пишу я. Это похоже на карточную игру «Рыба». На компьютере нахожу фотографию Джорджа в отпуске, с удилищем в руке. Загружаю.
Она присылает фото своего выбритого паха.
«Похоже, мы в разные игры играем», – пишу я в ответ.
«Джордж!» – пишет она, приводя меня в ужас.
«?» – отвечаю я.
«Я же на тебя работала. И про эту историю слышала».
«Не понимаю, о чем ты», – пишу я, отлично зная, о чем именно она говорит.
«Я – «папочкина дочка». Мы играем, будто мамы нет дома. Ты проверяешь у меня домашнее задание, я его тебе привожу в офис на восемнадцатый этаж, тридцатая комната, «Рокфеллер-плаза». Я делаю все, что ты мне говоришь – всегда папочку слушаюсь. Ты мне говоришь, чтобы я у тебя пососала, на вкус, говоришь, как тесто для пончиков. И ты прав. А потом я наклоняюсь над твоим столом, грудями сметаю с него авторучки, а ты меня имеешь сзади. Дверь офиса открыта – тебе нравится, что кто-нибудь может войти в любую минуту».
«Еще рассказывай», – печатаю я.
«Да ладно, Джордж, все путем. Я уже больше в этой сети не работаю. Ушла и нашла место получше. Моя начальница – лесбиянка».
«Я не Джордж», – пишу я.
«Фотография твоя».
«Я его брат».
«У тебя нет брата, ты единственный ребенок в семье, – пишет она. – Ты всем и каждому так говорил. Единственный сын, свет очей матушки».
«Это неправда».
«Без разницы, – пишет она. – Пока, Джордж, удачи тебе».
В домашнем офисе Джорджа я нахожу небольшой цифровой фотоаппарат, щелкаю себя несколько раз, гружу в сеть и вижу, насколько я плохо выгляжу, – а ведь даже понятия не имел. Ухожу в ванную наверху, кустарно привожу себя в относительный порядок, причесываюсь, бреюсь, подравниваю виски, гелем Джейн для волос укрощаю растительность на груди, которая в последнее время приобрела серо-стальной цвет. Надеваю одну из глаженых рубашек Джорджа и снова фотографируюсь, постепенно раздеваясь – рубашка расстегнута, рубашка снята, на штанах расстегнута пуговица, молния, сняты, остались только трусы. Загружаю фотографии, создаю профиль. «Вы слышали об Одиноком профессоре?»
Утром я думаю: происходило ли все это на самом деле или это был какой-то кривой эротический кошмар? Принимаю душ, делаю себе завтрак, вывожу собаку. К кабинету Джорджа не подхожу до половины десятого.
Мне пришла почта.
«Чтобы не было неясностей: я в переходном периоде. – Решаю, что это женщина, потерявшая работу или ведущая дело о разводе, но не угадываю. – Тридцать пять лет я прожила на свете как мужчина, но последние три года я женщина. Считаю себя обычной девушкой и ищу встреч с обычным парнем. Если вас это не интересует – вежливого «нет, спасибо» будет достаточно».
«Футбольная мамочка, время между играми. Встретимся в моем минивэне, я вся твоя».
«Я несчастна. О деталях говорить не буду. На прошлой неделе я увеличила дозы лекарств, и это дало мне силы писать эти строки. Теперь я хочу постели. Рада буду принять у себя или встретиться ради БСП. Пообедаем!»
Я пишу в ответ:
«Что такое БСП?»
«Бекон с помидорами, что же еще?»
«Извини, достают меня эти сетевые сокращения».
«Чего хочешь на обед?»
«Со мной просто, – ввожу я. – Тарелки супа хватит».
Она присылает указания, как проехать.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
«Арктическое лето» – так озаглавил свой последний роман классик английской литературы XX века Эдвард Морган Форстер. В советское время на произведения Форстера был наложен негласный запрет, и лишь в последние годы российские читатели получили возможность в полной мере оценить незаурядный талант писателя. Два самых известных его романа – «Комната с видом на Арно» и «Говардс-Энд» – принесли ему всемирную славу и входят в авторитетные списки лучших романов столетия.Дэймон Гэлгут, сумевший глубоко проникнуться творчеством Форстера и разгадать его сложный внутренний мир, написал свое «Арктическое лето», взяв за основу один из самых интересных эпизодов биографии Форстера, связанный с жизнью на Востоке, итогом которого стал главный роман писателя «Путешествие в Индию».
Проза Лидии Дэвис совершенно не укладывается в привычные рамки и кому-то может показаться причудливой или экстравагантной. Порой ее рассказы лишены сюжета, а иногда и вовсе представляют собой литературные миниатюры, состоящие лишь из нескольких фраз. Однако как бы эксцентрична ни была форма, которую Дэвис выбирает для своих произведений, и какими бы странными ни выглядели ее персонажи, проза эта необычайно талантлива и психологически достоверна, а в персонажах, при всей их нетривиальности, мы в глубине души угадываем себя.