Да благословит вас бог, мистер Розуотер, или Бисер перед свиньями - [28]

— Нет.

— Ну вот, дорогая, — сказал Банни, останавливаясь перед Аменитой и открывая коробку, — сейчас проверим твою смышленость. — Он вынул из коробки со штампом «Сделано в Мексике» большую полую жестянку. Снаружи и внутри жестянка была оклеена веселенькими картинками. К ее верху, не имеющему крышки, была прикреплена круглая кружевная салфеточка, а к ней присобачена искусственная кувшинка. — Даю тебе задание: угадать, для чего это. Догадаешься — отдам задаром, хоть цена этой штуки семнадцать долларов, а у тебя, как известно, денег куры не клюют.

— Мне тоже можно попробовать? — спросила Кэролайн.

Банни прикрыл глаза.

— Разумеется, — прошептал он устало.

Аменита сдалась без боя, гордо заявив, что она тупа и презирает всяческие тесты. Кэролайн, блестя глазами, готова была весело прочирикать свою догадку, но Банни лишил ее такой возможности.

— Это футляр для запасного рулона туалетной бумаги, — объявил он.

— Как раз это я и хотела сказать, — проговорила Кэролайн.

— Да ну? — равнодушно отозвался Банни.

— Она же у нас Фи Бета Каппа[10], — сказала Аменита.

— Серьезно? — спросил Банни.

— Да, — ответила Кэролайн. — Я, правда, не люблю говорить об этом. Не люблю об этом вспоминать.

— Ну что, крошка-гений, нравится тебе эта штучка? — спросила Аменита, имея в виду футляр.

— Пожалуй, мила. Просто загляденье.

— Хочешь купить?

— За семнадцать долларов? — ужаснулась Кэролайн. — Конечно, футляр прелесть. — Она пригорюнилась при мысли о своей бедности. — Как-нибудь в другой раз.

— А почему не сейчас? — добивалась Аменита.

— Ты же знаешь, почему, — вспыхнула Кэролайн.

— Давай я куплю ее тебе.

— Нет, нет, ни в коем случае! Семнадцать долларов!

— Если ты не перестанешь вечно кудахтать о деньгах, я заведу себе другую приятельницу.

— Ну что мне тебе сказать?

— Заверни, пожалуйста, Банни.

— О, Аменита, милая, как мне тебя благодарить?

— И нечего благодарить: что заслужила, то и получай!

— Спасибо.

— Каждый получает то, чего заслуживает, — сказала Аменита. — Верно, Банни?

— Железный закон жизни, — согласился Банни.

* * *

Рыбачья лодка «Мэри» подошла к промысловым участкам и оказалась на виду у всех, кто пил и ел в ресторане Банни Уикса.

— Кончай спать, так вашу мать! — крикнул Гарри Пена своим задремавшим сыновьям.

Через несколько мгновений ловушка превратилась в развеселый, кровавый, кромешный ад. Восемь больших тунцов бились рядом с лодкой, и вода под ними ходила ходуном, пенилась, бурлила, кипела. Тунцы проносились мимо «Мэри», натыкались на сеть, неслась обратно.

Сыновья Гарри схватили багры. Младший ткнул багром в воду, всадил его в брюхо рыбы, вытащил ее, полумертвую от боли.

Рыба качалась на воде бок о бок с лодкой — обмякшая, не шевелясь, чтобы не усиливать муки.

Младший сын Гарри резко крутанул багром. От обжигающей боли рыба встала дыбом и с резиновым стуком опрокинулась в лодку.

Гарри хрястнул рыбу по голове тяжеленной колотушкой. Рыба затихла.

Еще одна тяжело шлепнулась в лодку. Гарри ударил по голове и эту — он бил их одну за другой, пока все восемь огромных рыбин не легли замертво.

Гарри захохотал, утер нос рукавом:

— Во, сукины дети! А, ребята?

Ребята тоже захохотали. Все трое были предовольны — житуха лучше не надо!

Младший показал ресторану нос.

— Мать их так! Верно? — сказал Гарри.

* * *

Банни подошел к столику Амениты и Кэролайн, остановился, позвякивая браслетом, положил руку Амените на плечо. Кэролайн отняла от глаз театральный бинокль, удрученно подвела итог:

— Совсем как в жизни. А Гарри Пена совсем как бог.

— Как бог? — Банна усмехнулся.

— Вы не согласны?

— Рыба согласится наверняка. А я не рыба. Кстати, могу сказать, кто я.

— Нет уж, уволь, это не к столу, — сказала Аменита.

Банни надтреснуто хохотнул и продолжал:

— Я теперь директор банка.

— Ну и что из того? — осведомилась Аменита.

— Всегда могу предсказать, кому грозит крах, кому нет. Не хочется вас огорчать, но если там, в лодке, бог, то этот бог — банкрот.

Аменита и Кэролайн изумились, что такой неуемный человек, такой мужчина может потерпеть неудачу. И пока они дивились и ахали, рука Банни все сильнее сжимала плечо Амениты, которая наконец вскрикнула:

— Больно же!

— Проста. Вот уж не ожидал, что и тебе бывает больно.

— Подонок!

— Вполне возможно. — Он снова сжал ее плечо. — С ними покончено, — сказал он, имея в виду Гарри и его сыновей. Сжимая плечо Амениты, Банни как бы давал ей понять, что на этот раз говорит серьезно и она хоть раз должна помолчать. — Настоящие люди теперь не зарабатывают на жизнь таким способом. Эта тройка романтиков разводит такую же чушь, как когда-то Мария-Антуанетта со своей молочной фермой. Вот начнется дело о банкротстве — то ли через неделю, то ли через месяц, то ли через год, и они поймут, что в их промысле только и было ценного, что они служили живыми картинами для моего ресторана. — К чести Банни, он не испытывал радости по этому поводу. — С ними покончено! Люди, добывающие себе хлеб своими руками, собственным горбом, больше не нужны.

— Но такие, как Гарри, всегда будут в выигрыше, верно? — сказала Кэролайн.

— Сейчас такие проигрывают. — Банни стиснул плечо Амениты.

Он оглядел ресторан, как бы приглашая и Амениту поглядеть на сидящих за столиками, оценить все сборище, как бы приглашая разделить его презрение к этой публике. Почти все здесь были богатыми наследниками. Почти все жили припеваючи под прикрытием законов, на денежки, хитростью и обманом добытые их предками.