d’Рим - [40]
– Не знаю. Хочешь узнать?
– Хочу, только, чур, интим не предлагать.
– Так, – не обратил внимания на шутку Борис, – дай мне свою руку.
– А как же сердце?
– Потом. – Борис взял ладонь Анны и вытянул ее руку вперед. – Смотри на свою руку, чтобы мизинец коснулся горизонта. Есть?
– Да, есть касание. Теперь считай, сколько пальцев уместилось между землей и солнцем. Сколько получилось?
– Три.
– Каждый палец соответствует примерно пятнадцати минутам до заката.
– Значит, у нас еще есть целых сорок пять минут, – опустила руку Анна. – А еще бабушка моя, которая меня растила, шила мне платья, я была самая красивая. Она на серванте ставила фото дедушки и своих детей. Она похоронила всех своих детей и мужа. Однажды я попросила убрать эти фото со стены! Дура.
Видишь, я тоже умею делать больно, но мир меня терпит, мир терпит боль. Знаешь, почему я еще не исчезла? Мне кажется, что я сделаю еще больнее, чем сделала своим близким. Хотя время лечит все, кроме женского алкоголизма. Когда умирает близкий человек, тяжело оставаться. Я сценарист своей смерти. Не могу пока попросить. Кого? Я почувствую, когда все. Чтобы этот человек убрал все мои вещи из дома, ему будет тяжело на них натыкаться. Тяжело тем, кто остается. Вот ушел кот мой любимый. Я помню, как выпустила его сонного из дома, он так хотел спать. А мне нужно было на работу!!! А вдруг он нагадит? И я его на улицу. А он не пришел. Уже неделю. Черт! Черт! Я готова убирать за ним. Только за ним, а не за всем обществом. Каждый день. Только бы пришел. Но его нет. Всю ночь я смотрела передачу о Риме, пила кофе. Кажется, я сейчас сама в этой передаче, рассказываю тебе о себе, я ставлю тебя в неловкое положение. Я вижу теперь – тебе необходимо время, чтобы выйти из него. Была между нами химия, а теперь какая-то алхимия. Ты оставляешь меня на потом. Может, это и хорошо? Я не знаю. Я так далека. От тебя.
– Ты так далеко, что ближе некуда, – обнял Борис Анну, она глотнула еще вина прямо через его плечо, у него за спиной. «Вот женщины, могут творить за спиной бог знает что, пока ты их утешаешь. А стоит только перестать утешать – все, прощай, ты не тот, кто мне нужен».
– Какое чудное вино. Я не понимаю, что со мной происходит? Это похоже на исповедь. Мне становится так легко.
– Мы все укрываемся прошлым, когда знобит от настоящего.
– Да, да. Когда ты стоишь в ду́ше. И воешь. Ты бы побежала к ней и спросила: «Как ты жила, мама?» Но ты не успела, потому что не понимала. Человеку всегда дают шанс. Спросить отца? Но твоя трусость боится. Ха! Трусость – боится. Поговорить. Спросить. Время уходит. И ты знаешь, как будешь выть, когда не будет и отца. Ты вытираешь отпечатки своего тела в душевой кабине, выходишь, улыбаешься, а на лице вода. И возвращаешься в эту бревенчатую жизнь, бурелом, лесоповал. Женщина может постареть за вечер. Зеркало. Она видит себя в нем. Глаза. Море превращается в мутное болото. Улыбка – в оскал, она оставляет морщины, те долго не исчезают. Приходится стирать их пальцами. Она волнуется, если не получается. Волны все глубже и глубже. Но не улыбаться тоже нельзя, выходит еще дороже. Ладошками натягивая подбородок, можно увидеть цифру двадцать пять, а когда отпускаешь… ты видишь в зеркале маму. Свою маму, к которой приезжаешь не часто и меняешь ей цветы раз в год… Что скажешь?
– Трудно что-то добавить.
– Ты не добавляй, ты раздели. Я понимаю, что плакать гораздо легче, чем закатывать рукава. Но ведь хочется именно поплакать.
– Плачь. Твое голубое небо имеет право на дождь.
– Я понимаю, что тебе легче рисовать, чем говорить. Но все же.
– Отпусти ты их, своих родителей, прости просто так, от большой любви. Любовь – это дар Божий, как только начинаешь относиться к нему как к процессу, то сразу появляются: жертва, судья, адвокат и свидетели.
После этих слов наступила тишина. Борис безмятежно смотрел на Анну, хотя внутри его одолевали странные чувства – то чувство ответственности, то чувство голода.
«Анна все время бросала вызов. Это не было приглашением на казнь, скорее – соломинкой, которая предотвратила бы падение Римской империи в моем внутреннем мире. Влюбленность. Мужику она тоже нужна, тем более художнику. Не влюбляешься, значит, мертвец. Не важно, какой она будет, короткой или с продолжением, не важно, кем она будет – стюардессой попутного рейса, дамой с собачкой или снова женой. Влюбляться в жену каждый день – это образец идеальной семьи, а если холост, доставай холст, пиши новую любовь. Тем более что муза здесь, под боком.
С Анной все было по-другому, вечный раздел имущества. Имуществом были опыт, привычки, регалии – короста времени, уважения и признания, которыми Борис оброс здесь, в Риме, за несколько лет. У Анны совершенно несносный характер, не сахар, даже не сахарозаменитель. Сумасшедшая стерва. Стервы – лучшие из любовниц, никто не будет любить тебя сильнее, никто не будет сильнее ненавидеть, именно эти вкрапления ненависти позволяли ощущать полноту жизни, Анна то появлялась внезапно, то вдруг исчезала. Ее движение по жизни тоже было элементом творчества. Эмоции, вот чем она жила. Вот чем она заставляла заново заставлять жить меня по-другому.
Если вы никогда не были в стране, где валяются поцелуи, то можно получить визу или даже вид на жительство, просто скинув маски, как это сделали герои одной венецианской истории.
В Питер стекались те, у кого с удачей была напряженка. Им казалось, что приехать сюда стоило только ради того, чтобы тебе фартило всю оставшуюся жизнь. Они еще не знали, что совсем скоро Питер проникнет в их дом, в их постель, он будет все время рядом; куда бы они ни уезжали от этого города, он будет сидеть у них под кожей, как у героев этой истории, где отношения на завтрак, обед и ужин не только со вкусом белых ночей, но и с привкусом серых будней.
Хорошо быть семейным: ты крутишь фарш, она лепит пельмени. Идиллия. Совсем другое дело одиноким: она крутит хвостом, ты лепишь горбатого, а пельмени ждут вас в ближайшем ночном магазине, если дело до них дойдет. Стоило только отвлечься, как кто-то обнес твой дом, похитил не только счастье, не только своего человека, но даже твои дела, оставив тебе только вид из окна. И чем чаще ты смотришь в него, тем чаще приходит одиночество и похищает все мысли.
«Привязанность» – я вязал этот роман несколько лет (часть книги даже выходила в свет отдельным изданием), то откладывая текст, считая его законченным, то возвращаясь к нему вновь, будто что-то забыл. Сказать. Важное. Слишком глубока тема, слишком знакома каждому из нас, слишком близка, слишком болезненна. Речь не только о привязанности одного человека к другому, к тем, кто нас любит, но еще сильнее – к тем, кто недолюбливает, к деньгам, к вещам, к гаджетам, к месту, к Родине, к привычкам, к дому, к друзьям нашим меньшим, к обществу, к болезням, к работе, к обстоятельствам, к личному, безличному и наличному.
В этой «Кулинарной книге» вы не найдете способов приготовления любимых блюд. Только рецепты отношений между мужчиной и женщиной. Насыщенные солью любви, сладостью плоти и специями души, они придают неповторимый вкус этим блюдам. Приятно удивляет их подача и сервировка. Роман придется по душе всем, кто любит вкусно почитать.
Легко ли сыграть роль любовницы на театральной сцене, если репетировать ее придется в личной жизни? И стоит ли так драматизировать, когда на кону мечта, а спектакль на каких-то пару актов? Новый роман Рината Валиуллина – своеобразная матрешка, где одна история скрывается в другой, одна тема порождает множество, задевает за живое многих – роковых или легкомысленных, многообещающих или пустых. Смешивая настолько разные ингредиенты в одном блюде: природу любви и муки творчества, испанскую корриду и закулисную возню, грусть психоанализа и радость любопытства, – автор лукаво подает его под названием «Легкомыслие».
Извечный вопрос: чего хочет женщина? По мнению автора, жизнь героини романа посвящена поиску ответа на этот риторический вопрос.
Каждая книга Сергея Носова – прозаика и драматурга, финалиста «Русского Букера» и «Национального бестселлера» – это творческий эксперимент, игра с умным читателем.Герои нового романа – детский поэт, позитивный психиатр, страдающая манией ревности семейная пара и загадочная Франсуаза – отправляются в Индию, на встречу с брахманом Гириш-бабой. А в Петербурге накануне их отъезда происходят весьма странные события…«Франсуаза, или Путь к леднику», по признанию автора, «роман о странностях жизни, ее внезапностях и причудливости».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проживая каждый день, минуту никто из нас и не подозревает о том, что нам несет будущее.Дженни – главная героиня этой книги – мечтала о прекрасной и красивой жизни, как и все мы, но судьба распорядилась иначе, перевернув будущее девушки с ног на голову.Цените каждую минуту и секунду, прожитые здесь, независимо от груды проблем, неудачных встреч или отсутствия богатства, ведь не все можно вернуть назад…
Впервые представленные читателю драматические и остросюжетные истории эпохи Советского Союза, происходившие в 1970-х годах.
Молодых людей, Марка и Беллу, называют «снами третьего или больше уровня». Как и полагается по жанру, им предстоит спасти свой мир. Но стоит ли он их усилий? В чем предназначение миров и есть ли смысл в человеческом страдании? Вам кажется, что описываемые в повести опасности не имеют отношения к нашему миру и человечеству, что это фантастика. Но задумывались ли вы над тем, что наблюдаемая в наше время акселерация – это начало конца, «черная метка», которую уже получали в свое время терапсиды и динозавры? меньше.
Купить билет, поехать в Питер, можно даже одному. Обязательно в кого-нибудь влюбишься, в крайнем случае — в город. Станешь латать черные дни белыми ночами, сводить и разводить мосты, дороги которых уткнутся разметкой в небо. Достичь высот, стать великим — вот и ему казалось, что с высоты видно все. Но все, что он увидел: город холоден, люди не меняются, недели пролетают, в воскресенье вечером все задумываются о счастье. Кто-то переваривает субботу, другие не переваривают понедельник. Вопрос счастья по-прежнему открыт, как форточка, в которую можно увидеть звезды, а можно просто курить…
Драма в трех измерениях, которая мечется в треугольнике Москва — Питер — Нью-Йорк, где Москва — прекрасная женщина, которая никогда ничего не просила, но всегда ждала. Ждала перемен и готова была меняться сама. Однако страх того, что завтра может быть хуже, чем сейчас, сковал не только общество, не только его чувства, не только их развитие, но само ощущение жизни.Перед нами — пространственная картина двух полушарий Земли с высоты полета человеческих чувств, где разум подразумевает два, знание — подсознание, зрение — подозрение, опыт — подопытных, чувство — предчувствие, необходимость — то, что не обойти.