Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - [77]
Девушка толчком ноги распахнула дверь и ворвалась в комнату, сразу уходя от дверного проёма влево – в точности, как инструктировал её барон. О том, что барон добавил: «но лучше всего сиди в комнате, и не высовывайся…» она предпочла не вспоминать.
Одного взгляда хватило, чтобы оценить обстановку – похоже, схватка закончилась, так и не начавшись. В дальнем углу замерла, сжавшись в комочек, Вероника Клеймёнова – ладони прижаты к щекам, огромные глаза сочатся страхом. Японская бамбуковая с рисовой бумагой, ширма, недавно украшавшая спальню, валяется на полу, жестоко изломанная, и в её руинах кто-то копошится. Корф с воинственным видом стоит над этой инсталляцией, поигрывая тростью. Недовольно покосившись на револьвер в руке Алисы, он сделал успокоительный жест.
– Уберите от греха, мадмуазель, не дай Бог, выстрелит. Этот господин… – он пренебрежительно ткнул носком ботинка в бамбуковую стойку, – уже не опасен.
Алиса послушно засунула оружие за поясок, перетягивающий блузку. Всё ясно: Корф дал Клеймёновой войти в комнату, а сам бросился на шедшего за ней следом Войтюка. Тот, будучи почти на голову ниже и куда легче статного кавалергарда, при столкновении не устоял: отлетел к стоящей у дальней стены постели, снес по дороге легковесное изделие японских мастеров – и, словно кролик в силках, запутался в его обломках. Пистолет, чёрный, матово поблёскивающий, с длинным глушителем, сиротливо валялся на полу шагах в трёх от владельца.
– Что там у вас происходит? – раздалось снизу. – Ген, ты цел? Что-нибудь нашли?
Алиса посмотрела на Веронику.
– Это Виктор Анцыферов. – ответила та, угадав вопрос. – Он внизу, возится с моим ноутбуком.
– Вооружён? – вполголоса осведомился Корф.
– Вроде, я видела пистолет за поясом. Но он так его, кажется, не доставал.
Окрик повторился – на этот раз в нём ясно угадывались истерические нотки.
– Как бы дёру не дал с перепугу… – барон покачал головой. – Ну ладно, я его сейчас…
На пороге возник денщик с револьвером наизготовку. Барон бросил ему, указав на Войтюка» – «вяжи этого!». Сам же боком, так, чтобы его не было видно с лестницы, скользнул к двери, ведущей вниз.
Окно со звоном и дребезгом вылетело, осыпав внутренности комнаты дождём осколков. Щёку Алисы обожгло болью, но она успела увидеть, как в оконный проём влетает длинная, затянутая в тёмную ткань, фигура. Она испуганно отпрянула, пытаясь извлечь оружие, но «бульдог», в полном соответствии с законом подлости Мёрфи зацепился, и не поддавался её судорожным рывкам.
Пришелец же не стоял на месте. Мощным, с ноги, ударом в голову он свалил склонившегося над Геннадием денщика и метнулся к Корфу, на ходу доставая из-под одежды два кривых, зловещего вида, кинжала. Барон уже ждал его – на холёном лице играет высокомерная усмешка, шпажный клинок, извлечённый из трости, нацелен в грудь.
– Не вздумайте стрелять, мадмуазель! – каркнул он. – Я сам с ним разберусь!
Кончик шпаги качнулся, замерев на уровне глаз чужака. Тот злобно ощерился, что-то прошипел на непонятном языке, и кинулся в атаку.
Дзанг-дзанг-дзанг! – удары сыплются один за другим. Уследить за бойцами невозможно – они размытыми тенями мечутся среди вихря свистящей стали.
Алиса смещается в сторону (не хватало ещё угодить под клинки!) и вытаскивает, наконец, злосчастный «бульдог». И понимает, что стрелять нельзя – сперва, хорошо бы понять, где барон, а где его противник. А это при таком темпе схватки это попросту невозможно.
Хлоп! Хлоп! Выстрелы прозвучали глухо, словно в слой ваты – треск пуль, расщепляющих дверку шифоньера и то куда громче. Алиса поворачивается к источнику звука: Геннадий, дотянувшийся до своего оружия, сидит на корточках и палит по очереди то в неё, то в
барона. Пистолет он держит одной рукой, другой зажимает рану на щеке.
Алиса вскидывает «бульдог» и жмёт на спуск, но Войтюк откатывается в сторону, так, что оказывается отделённым от неё широченной постелью. Пуля из бельгийской пукалки бесполезно дырявит оконное стекло.
Хлоп! Хлоп! – кашляет пистолет. И сразу – женский крик, полный боли.
«…так это он не в меня?..»
Нет, не в неё. Вероника наискось, по стене, сползает вниз, на на шёлке, самого модного в этом сезоне лавандового цвета, расплываются два тёмных, почти чёрных пятна.
– Ну что, допрыгалась, кошка драная?
«… это он кому – мне или ей?..»
И тут же получает ответ – глушитель уставился ей в лоб, из маленькой дырочки на срезе курится прозрачный дымок.
«…это же не взаправду, понарошку! Он не может!..»
Лицо Геннадия исказилось – на не злобной ухмылкой, а гримасой ярости и отчаяния. Ага, вот в чём дело: затворная рама стоит в заднем положении, на задержке. Убийца не заметил, как расстрелял все патроны.
Дзанг-дзанг-дзанг! – фехтовальщики с упоением кружатся в своём смертоубийственном танце. Геннадий выплёвывает нецензурное ругательство и боком, чтобы не угодить под водопад выпадов и режущих взмахов, выскакивает на лестницу. Алиса перепрыгивает через распростёртого на полу денщика… и замирает в полушаге от двери. Сменить магазин – дело двух секунд, а, появившись в дверном проёме, она превратится в мишень, по которой не промажет даже самый скверный стрелок.
