Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - [37]

Впрочем, комнаты интересовали Геннадия меньше всего. Он прошёл на кухню, отыскал в полу за чугунной плитой тщательно замаскированный люк и, достав из кармана нож, поддел его. Доски протяжно заскрипели и подались, из проёма пахнуло затхлой сыростью. Геннадий огляделся, снял с полки керосиновую лампу – медную, позеленевшую от сырости, с толстым слоем пыли на стекле – засветил и принялся нащупывать ногой ступеньки ведущей вниз, в подвал, лестницы.

Тайник, как и ожидалось, был нетронут. Пришлось выбираться наверх, искать в сенях припрятанную там лопату с укороченной, чтобы удобнее было орудовать ею в тесном подвале, ручкой. Потом долго ковырял закаменевшую глину и с натугой отдирал доски, прикрывающие схрон. Наконец, ящик появился на свет – тусклый свет отчаянно коптящей «летучей мыши». Геннадий складным ножом взрезал скотч, которым ящик был замотан поверх нескольких слоёв полиэтиленовой плёнки, и со вздохом облегчения откинул крышку.

V

Санкт-Петербург,

Конец мая, 1888 г,

Алиса проснулась – сразу, словно от трели будильника над ухом. Пошарила, не разлепляя век, рукой у изголовья, ничего не обнаружила и только тогда открыла глаза. Майское солнце ласково потрепало её по щеке, прикоснулось к никелированным шарам на столбиках кровати, отбросила по стенам стайку весёлых бликов-зайчиков. Алиса встала, подошла к окну и настежь распахнула обе створки.

Её обдала волна звуков – непривычных, не из прежней городской жизни. Что она могла слышать со своего одиннадцатого этажа? Автомобильные гудки, тявканье собак, которых выгуливают обитатели многоэтажки, детские крики с игровой площадки во дворе, под её балконом. Чириканье птиц по утрам, да иногда, в ветреные дни – шелест ветвей хилых городских лип, едва-едва дотягивающихся кронами до пятого этажа многоэтажки в московском Ясенево. А тут…

– Шварк-шварк-шварк… – это скребёт дворницкая метла по брусчатке двора. С улицы еле-еле доносится гул толпы, цокот копыт, конское ржание, скрежет железных шин по мостовой – узкая подворотня гасит звуки внешнего мира. А уж во дворе…

– Ножи, ножницы, бритвы точить, править!..

– Старьё бирём! Пакупаим старым мебелм, ломаным утварь, ношеным вещи…

– Паять, починять – чайники, каструлии, поху бившиеся тазы!..

– А вот нитки, пуговицы, иголки и прочий дамский приклад!..

– Пирожки горячие, сытные – с луком, с требухой, со снетками!..

– Дров, дров кому наколоть? Незадорого, скоро, справно!..

– Молоко, с утречка надоено, теплое ишшо! Творога, масла, сметаны!..

А вот взгляду особенно не за что зацепиться – типичный питерский двор-колодец, узкий, с унылыми стенами и обязательным краснокирпичным брандмауэром. А вон в том обшарпанном подъезде, наверное, живёт старуха-процентщица, которую вот-вот навестит студент с топором под мышкой…

Нет, хорошо всё-таки, что Алисина квартира на верхнем этаже, и солнце хотя бы ненадолго заглядывает к ней по утрам!

О жилье для «новоприбывших» позаботился Д.О.П. Шурику с дядей Юлей выделили при Адмиралтейской верфи маленький, на три комнаты с кухней и гостиной, домик. К недвижимости прилагались прислуга и кухарка, так что от бытовых забот господин Лерх с помощником были избавлены.

Жильё Ярославу подобрал Яша – где-то на линиях Васильевского острова, неподалёку от «сыскного бюро». Для Алисы же сняли квартиру в доходном доме на Невском проспекте, в двух кварталах от Гостиного Двора. И не только для неё – вчера, когда Корф предложил девушке подвезти её домой, Олежик, чьё обиталище располагалось этажом ниже Алисиного, влез с просьбой прихватить и его тоже. Барон, шокированный подобной бесцеремонностью, не смог ему отказать – и в результате всю дорогу трое пассажиров болтали о ничего не значащих пустяках. Алисе хотелось расплакаться: она-то, дурочка, размечталась, как Корф заговорит с ней, что она ему ответит… Нет, чтобы осадить Олежика – вернее Грязного Гарри, которого тот всё-таки выпустил на волю!

Она и расплакалась – уже в постели, в обшитую кружевами подушку, предварительно поклявшись припомнить соседу его неделикатность. Пусть пеняет на себя, раз такой непонятливый!

Алиса отошла от окна и сразу повеселела, вспомнив, что сегодня у неё будет возможность побеседовать с Корфом, и на этот раз – наедине. Ну, почти наедине: прощаясь с попутчиками, барон дождался, когда Олежик выберется из пролётки и предложил девушке встретиться завтра в полдень в кофейне «У Жоржа». «У меня есть к вам предложение, Алиса Николаевна, – сказал он, – разумеется, от лица Департамента Особых Проектов. Если вы не против, то позавтракаем и обсудим перспективы дальнейшего сотрудничества…»

Алиса бросила взгляд на часы, звонко тикающие на каминной полке. Ого, уже половина десятого! А её ещё предстоит принять душ, что не так-то просто в девятнадцатом веке. Надо сперва сказать дворнику Порфирьичу, чтобы тот нагрел воды, и залил пару вёдер в жестяной бак, закреплённый под потолком ванной комнаты. А ещё – надо выбрать подходящий наряд и, конечно, накраситься – благо, запасы взятой из будущего косметики пока это позволяют. А вот что будет, когда они закончатся? Алиса успела побывать в парфюмерной лавке в Гостином Дворе, и пришла в ужас от убогости тамошнего ассортимента.