Д'эволюция - [47]

— Так вот, — выдержав эффектную паузу, произнес Рустам, — плохи, Андреич твои дела. Конечно, рассуждая ю-ри-ди-чес-ки, полагается тебя арестовать. Но, принимая во внимание твое положение и выслугу лет…

— Да что вы цацкаетесь с ним! — визгливо крикнул молчаливый путник Вени, — В расход его, братцы!

Рустам задумчиво покачал головой.

— Господа! — проблеял Окороков слабо, — умоляю, объясните мне…Рустам Борисович, голуба? Что … Как понимать?

— Так и понимать, мразь, — без выражения буркнул Веня.

Рустам посмотрел на Окорокова, будто первый раз в жизни его увидел. Убрал ноги со стола, и наклонился к своему начальнику багровым лицом, так, что глаза их разделяло лишь несколько сантиметров. Насупился, томатно отсвечивая лысиной.

— Ты же не сдал экзамен, Андреич. Что тут понимать. Твой диплом отозвали.

— Приказ Самохиной! — хором гаркнули молодцы в костюмах.

— Во! — Рустам поднял сосисочно-сиреневый палец и погрозил им Окорокову, — Слыхал, брат!

— Рустам Борисович, — слова давались Окорокову с трудом, — …эээ-…черти что… Самохина умерла уж сто лет как…да и какая разница…какой диплом? Почему диплом?

— Потому что, диплом. Оставим этот спор, Андреич. Веня…

Что-то внутри Окорокова упало гулко, ибо он понял, что его судьба уже решена и в эту секунду ему оглашают приговор.

— Что там у нас, Веня?

— Урраа! — вдруг крикнул молчун у стены. И снова затих.

— Ну… — помялся Веня… — Окороков, Савелий Андреевич, пятьдесят четвертого года рождения, образование высшее экономическое, директор, э-э…директор. Семейное положение-женат. Двое детей. Принимая во внимание заслуги перед отечеством, считаю возможным исключить пытки и прибегнуть непосредственно к исключительной мере.

— Так тому и быть. — пробасил Рустам. — Самохиной отчитаетесь лично!

— Она же мертвая, Рустам Борисыч.

— Верно…. Это меняет дело. Но она остается руководителем и к ее мнению следует прислушиваться. — он горько улыбнулся, — что же ты так, Савелий?

Окороков сглотнул. Краем глаза, он видел заоконный мир. Все так же шел дождь. Все так же, помойно лилось по стеклу. Все так же, крысами, шныряли вдоль дороги черные от копоти машины. И подумалось ему в этот момент, что дождь обязательно закончится и грязь сойдет с улиц как проходит слава мирская, вот только он, Окороков, этого уже не увидит, поскольку единственное предназначение его-удобрить своими соками и переживаниями землю.

— Товарищи, — пылко произнес Веня, — я предлагаю вырвать предателю Окорокову сердце!

— Урраааааа! — в который раз пискнул второй молодец.

— Чепуха, — авторитетно заявил Рустам. — Веня, друг мой, отведите Савелия Андреевича в уголок да и пустите ему пулю в лоб.

Отчего то, в эту секунду Окорокову взбрело в голову выжить. «Жить хочу, жить!»-визжало пустое внутри него, — «Жрать буду, дышать!»

— Товарищи! — он попытался придать своему голосу твердость, приосанился, — Господа! Я целиком разделяю вашу точку зрения и готов понести наказание по всей строгости закона. Я осознаю, что несмотря на годы беззаботности, что я прожил, вся тяжесть совершенного мною проступка, вскоре обрушится на меня. Однако, несмотря на чудовищность греха, я вынужден отметить, что вряд ли заслуживаю смерти. Да, я не сдал экзамен, но лишь потому, что уважаемая мною товарищ Самохина, к тому времени была уж две недели как мертва. Товарищи! Я…я никого не убивал в своей жизни. Я отец двоих детей. Признаюсь, я женился лишь потому, что мне уж к тому времени исполнилось тридцать, и нужно, просто необходимо было жениться….вы понимаете, товарищи, возраст, положение, в конце концов, общественная мораль! Да, я не люблю свою жену, но она счастлива со мной! Да, мне претят узы брака-все эти годы я ненавидел свою семью, но оставался с нею, воспитывал детей, жил, в конце концов, как положено! Возможно, я гневил бога, веруя в него лишь в моменты тягот, но ведь не я один, товарищи! Не я один! Я брал взятки, друзья мои, но подумайте сами-я вынужден был, меня заставляли обстоятельства! Я грезил порой о ужасных вещах, но только в мыслях, на деле я и мухи не обидел…Пожалейте меня! Я исправлюсь. Я все изменю, завтра же!

Я…

— Хватит, Савелий Андреевич, — произнес Рустам, — не позорьтесь. Неужели ты, так и не понял за все эти годы, что завтра-не понятие, но пустая софистика. Разминка для ума, не более. Завтра-пустой звук. Есть лишь сегодня, здесь и сейчас. И твое сейчас произойдет здесь.

Заученным движением, Веня, вытащил из-за пазухи видавший виды пистолет. Прицелился, ловко прикрыв один глаз.

— Я не виноват! — только и пискнул Окороков.

— Да… но ты не сдал экзамен, Савелий. — процедил Рустам.

И стал гром.