Д'эволюция - [3]

— Алексей Игнатьевич, рад! Очень рад! Умоляю!

— Что такое? — обеспокоился библиотекарь.

Воропаев аж присел от смущения. В коридоре повисла напряженная тишина.

— Алексей Игнатьевич, — церемонно пропел Воропаев, — милый, дорогой Алексей Игнатьевич…

— Продайте нам свой прыщ!

Тотчас же коридор взорвался криками. Пациенты, наперебой подбегали к библиотекарю, бухались перед ним на колени и умоляли продать прыщ. Медсестра даже попыталась расстегнуть ему ширинку.

— Как же вы не понимаете! — вопил Воропаев, — Это эпохально! Продайте, продайте его нам!

— Сегодня же ночью, я вам отдамся! — визжала медсестра.

Алексей Игнатьевич ровным счетом ничего не понимал. Он бы и не против был продать странной этой компании свой прыщ, но само по себе предложение попахивало варварством.

— Позвольте, товарищи… — начал было он, но его и слушать не стали.

— Согласен! Алексей Игнатьевич согласен, — разнеслось над коридором.

— Аллилуя!

Тут уж все, включая Воропаева пали ниц перед Алексеем Игнатьевичем, и принялись петь осанну. При этом медсестра, как бы случайно ласкала мошонку взопревшего библиотекаря сосискообразными пальцами.

— Слава прыщу! — стройно пели пациенты, — Слава! Слава! Слава!

— Товарищи! — взмолился Алексей Игнатьевич! — Господа!

Воропаев недовольно уставился на него.

— Что еще такое, Игнатьич?

— Как же я продам вам свой прыщ?

Воропаев вскинул изумленно бровями, мол все это пустяки, поднялся, отряхнул вельветовые брючки и по-свойски обнял Алексея Игнатьевича за талию.

— Видите ли, любезный Алексей Игнатьевич, прыщ ваш по-своему уникален. Ведь это не простой furunculae, ни тем более-карбункул. Нет, милый вы мой человек, здесь имеет место быть нечто новое, и доселе неизведанное, виток эволюции, если можно так сказать, новая ступень развития человека разумного. Вам не нужно продавать свой прыщ отдельно от своего тела. Ведь….словом, вы и есть прыщ!

— Что же со мною будет?

— А? — Воропаев озадаченно посмотрел на Алексея Игнатьевича, словно первый раз в жизни его видел. — Ничего не будет…. Хуйня какая-то будет. А так ничего. Положим вас на обрастание, до утра глядишь все и свершится!

— Слава Прыщу! — гаркнули пациенты.

Алексей Игнатьевич попятился осторожно. Ему вовсе не хотелось ложиться на обрастание. От самого слова этого веяло седой стариной и неслыханными ужасами.

— Алеша! — звонкий голос его жены, Варьюшки, бичом хлестнул по барабанным перепонкам. Алексей Игнатьевич сжался, будто и не было его среди этих вопящих, беснующихся тел.

— Алешенька!

Он обернулся. Одетая в песью шубу перед ним стояла жена. За ее спиною возвышалась нескладная фигура соседа. Он с усердием комкал пахучий ком туалетной бумаги. На лице его было написано блаженство.

Жена потянула руки к Алексею Игнатьевичу и все смешалось. Осознание того, что жизнь конечна, а жизнь прожитая конечна тем более, захлестнуло библиотекаря. Он прикрыл глаз, ожесточенно моргнул раз-другой. Морок не отпускал. Виделись Алексею Игнатьевичу золотые башни и розовые купола, таинственные птицы о двух головах возвещали приход нового мессии. Виделись ему портовые города, пропахшие морем рыбацкие шхуны. Странная легкость охватила его.

— Алексей. Ты должен, должен нам всем. Мы просим тебя!

— От лица человечества! — гавкнул сосед.

Воропаев уже помахивал невесть откуда взявшимся шприцем.

— Раз и готово! Голову то мы вам отнимем, Алексей Игнатьевич! Ать-два!

Покорный и преисполненный желтым облаком пронизывающей майи, Алексей Игнатьевич подошел к грозному Воропаеву.

— Делайте, что дَолжно!

Тотчас же двое дюжих пациентов-менингитчиков, подхватили Алексея Игнатьевича под руки. Воропаев же легонько коснулся библиотекарского прыща, будто прощаясь, и несильно уколол шприцем прямо в гноистый кратер…

* * *

Агония продолжалась еще несколько часов. Алексей Игнатьевич метался по пропитанной гноем кроватке, выкрикивая непристойные фразы. Постепенно вопли его становились все менее связными-чудовищная плоть прыща росла, забивая рот. К вечеру, библиотекарь затих. Голова его превратилась в огромный налитой прыщ.

Ровно через шестьдесят две минуты после остановки сердца, прыщ лопнул, ознаменовав тем самым начало новой эпохи.

Астеники

— Ваша старуха — дочь безумна, — с горечью произнес санитар.

Яков поморщился и утлым взглядом окинул сморщенную обезьяноподобную фигурку, что примостилась на самом краешке скамьи. Существо зашипело.

— Видите, у нее покатая голова. Так всегда происходит, — со знанием дела бубнил санитар, — Сначала их привозят на дианетизацию, а потом-происходит.

— Что происходит? — тупо переспросил Яков.

— Покатая голова! Это же естественный процесс, парампара, великая реликвия катаров, как вы не понимаете?

— Я смущен, — пробормотал Яков.

— Вы не должны бояться. Утилизация крайне проста.

Санитар дружелюбно улыбнулся и встал на колени перед Яковом. Его глаза с собачьей преданностью пожирали мошонку протагониста.

— Убей эту мразь, — мечтательно просипел Яков. Санитар изогнулся дугой, взмемекнул и смертным кусом впился в промежность Якова. С хриплой ленцой рванул головою вбок и в сторону, выгрызая мягкую плоть, сонно зарделся фонтаном темной крови, закатил мгновенно опустевшие глаза, писком выражая несогласие с точкой зрения автора.