Цыпочка - [16]

Моя мать и две ее сестры были очень дружны, они казались чем-то неделимым, как трехголовые сиамские близнецы. Английские иммигрантки, заканчивающие друг за другом предложения, делящиеся всеми секретами. А когда они смеялись, их голоса сливались в одно девическое сопрано. Иногда казалось, что не только голос у них один на всех, но и душа.

Даже их отец, мой дед, мрачно сидящий в углу, не мог испортить этого. Хотя нельзя сказать, что он не пытался.

* * *

— Ладно, Дэвид, я хочу поздравить тебя. Наша клиентка была очень довольна тобой. Она хочет видеть тебя снова. И у нас есть для тебя еще один заказ, в пятницу, в одиннадцать вечера, на Голливудских холмах… И это двухчасовая работа! Представляешь? Два часа. Двести баксов.

Мистер Хартли явно гордился и собой, и мной. Теперь я действительно стал мальчиком по вызову, героем-любовником. Двести баксов, это же надо…

Только потом до меня дошло. Пятница. Черт! Вечеринка. Кристи.

— В пятницу? — в моем голосе не прозвучало ожидаемого счастья.

— Какие-то проблемы? — удивленно спросил мистер Хартли.

— Нет. В пятницу… Это… отлично. Извините, у меня были дела, но я могу перенести их. Да, перенести. Все замечательно. Спасибо.

— О’кей, тогда отлично. У меня может быть что-то для тебя и в воскресенье, я просто жду подтверждения. Ты стал востребованным мальчиком. Какие-нибудь проблемы?

Мне нравился мистер Хартли. Он был настоящим крепким профессионалом. Он и правда заботился обо мне. В его голосе звучала искренняя заинтересованность.

Даже если бы я никогда его больше не увидел, я не смог бы забыть его интонацию.

— Нет-нет, все отлично, — словно со стороны услышал я свой ответ, будто эти слова произнес кто-то другой.

Мистер Хартли дал мне координаты клиента и ушел, а я так и остался стоять с зажатой в руке бумажкой с адресом.

Дерьмо. Пятница, вечер. Кристи, вечеринка, двухчасовая работа.

Как вам эта милая шутка богов? Наверное, теперь они громко смеются надо мной.

* * *

О, какой это был замечательный день.

Мне было четыре года, когда родители взяли меня с собой на стадион «Янки». Мне ужасно понравилось, как только могло понравиться четырехлетнему ребенку. Трибуны, люди, краски, национальный гимн, восторженные крики…

И игроки.

Мик — сильный, быстрый и легкий. Роджер Марис — замученный черный принц. Йоджи, его командный номер — восемь, будто символ бесконечности на его бейсболке. Изворотливый, юркий левша Уайти Форд с самым американским именем на свете. Меланхоличный трудолюбивый черный ловец Элстон Говард. Группа поддержки под руководством Муса Скаурона.

О да, это было незабываемо.

* * *

Кристи была одета в короткое платье в цветочек и белые носочки с помпончиками, на которые были пришиты настоящие пенни. Когда я увидел ее на моей пятничной вечеринке, то вспомнил Салли из первого класса. Мне даже захотелось быстро проехаться туда-сюда на велосипеде перед ее домом. Может, мне нужно было сгрести Кристи в охапку, утащить в спальню, всю обцеловать и сказать, что я до сумасшествия хочу, чтобы она была моей?

Я был полностью поглощен этими фантазиями.

Такие мысли носились в моей голове, как служащие банка в ожидании аудиторской проверки.

Но я откуда-то знал, что нельзя спешить, нельзя показывать Кристи, как сильно я хочу ее. С другой стороны, было уже десять часов, и через сорок минут я должен буду уйти на свою двухчасовую работу. Времени на игры в дипломатию практически не оставалось. Я решил отдаться на волю случая, пусть все идет как идет. Для начала вполне сойдет какой-нибудь не слишком бессмысленный вопрос.

— Кристи, может, ты хочешь что-то съесть или выпить, или… ну, знаешь, чего-нибудь? — предложил я с серьезным видом, но не удержался и расплылся в широкой улыбке.

— Да, конечно. Я бы выпила стаканчик чего-нибудь, — легко улыбнулась в ответ Кристи, и я тут же растаял, как мороженое в вафельном стаканчике.

— Мне нравится твое платье. У меня точно такое же висит в гардеробе, — сказал я.

Мне было и радостно, и тревожно. А еще я постоянно помнил, что надо уходить через сорок минут. У меня внутри как будильник тикал, отсчитывая мгновения. Меня это напрягало. Господи, я так хотел поцеловать ее.

Я провел ее через маленький холл, переполненный, как парижское метро в час пик, на кухню, где роились приглашенные на вечеринку колледжские приятели. Я налил и протянул девушке стакан пунша. Пока битлы пели о маме Мэри, свободе и тяжелых временах, я завел Кристи в спальню своего соседа по квартире. Там было тихо, и я вздохнул с облегчением: мне не очень хотелось, чтобы она видела всю эту попойку.

Она маленькими глоточками попивала свой пунш.

— Ну, и как тебе «что-нибудь»? — спросил я.

— Прекрасно. А ты не пьешь? — ответила она вопросом на вопрос.

Это была прекрасная возможность, чтобы сообщить ей о своей ночной работе. Но это могло нарушить ход событий. Я снова засомневался. Может, мне просто стоило насладиться оставшимися тридцатью восемью минутами веселья, а потом растаять в ночи? Я не знал, как поступить, но понимал, что слишком много думаю, а нужно было что-то говорить.

— Нет, так вышло, что мне надо сделать кое-какие дела сегодня. Я только что узнал.