Цыганский барон - [106]

И что думает по этому поводу она сама?

Ей иногда казалось, что она готова согласиться на что угодно, лишь бы вновь обрести утраченную близость, вновь ощутить его поцелуи, забыть обо всем в его сильных объятиях. Но будет ли этого довольно? Ей придется зависеть от него — в конце концов она его за это возненавидит. Сможет ли она жить с мыслью о том, что он ее не любит, что она нужна ему только для постели?

Он просил ее выйти за него замуж. Это предложение, подкрепленное плотским желанием, было продиктовано соображениями приличий и целесообразности. Неужели он все еще верил в возможность этого брака, хотя сам король наложил на него запрет? А может, он как раз действовал назло отцу? В любом случае предположение было для нее не слишком лестным.

И все же, чем больше она наблюдала за Родериком и его отцом, тем меньше верила, что Рольф имеет влияние на сына, хотя Родерик безусловно уважает авторитет короля. Они могли расходиться во мнениях по серьезным и второстепенным вопросам, могли обмениваться сокрушительными словесными ударами, но из любого столкновения выходили невредимыми и с гордо поднятой головой. А порой, как, например, когда зашел разговор о защите обитателей Дома Рутении, король великодушно уступил бразды правления сыну.

Как же ей понимать злобные нападки Рольфа на сына? Может быть, он все это говорил нарочно, чтобы вызвать ее на ответ? Или правда состоит в том, что Рольф просто-напросто не доверяет своему сыну? Но если это так, если уж родной отец не доверяет Родерику, как может она ему доверять?

Несмотря на строгий приказ оставаться дома, на следующий вечер, когда было объявлено, что ужин подан, Джулиану так и не смогли найти, никто не знал, куда она ушла. Ее не было ни в спальне, ни в прилегающем будуаре, ни в большой галерее, ни в апартаментах родителей или брата, ни в одной из парадных комнат. Никто не видел ее с обеда, когда она гуляла по главной галерее с Лукой. Только когда вся гвардия собралась, готовясь прочесать близлежащие улицы, обнаружилось, что цыган тоже исчез.

Они все-таки провели поиск, Жака и Жоржа послали даже в Булонский лес, где расположились лагерем цыгане, а Михала и Труди вместе с Рольфом отрядили прочесывать магазины на улице Риволи и улице Ришелье, а затем — «муравейник» Ля Марэ. Их лошади покрылись пеной, половина парижских собак охрипла, облаивая их, но они так и не увидели даже перьев с ее шляпки.

Джулиана была независимой и своенравной, но отнюдь не безрассудной. Мара поверить не могла, что она способна нарушить приказ Родерика из упрямства или просто по недомыслию. Должно было существовать какое-то объяснение.

— Напрасно ты ее защищаешь, — сказал Родерик, когда она изложила ему свои мысли. — Более легкомысленной девицы свет не видел! Она всегда напрашивалась на неприятности. Но вот как ей удалось ускользнуть от наблюдения — ума не приложу.

— От наблюдения?

— Всего лишь предосторожность, — отмахнулся он.

— Вчера утром Джулиана была очень напугана, — возразила Мара. — Она не стала бы так рисковать на следующий день!

— Ты не знаешь ее так, как я. Она забыла об опасности, как только опасность миновала. Когда моя сестрица вернется, она весело и беспечно сообщит нам, что считает себя членом гвардии, что она доказала свою способность обороняться со шпагой в руке. А я сам приказал гвардейцам ходить по двое. Надо было предусмотреть такой поворот событий, но я этого не сделал.

Мара взглянула на него и заметила глубоко залегшие вокруг глаз морщинки тревоги. Родерик во всем винил себя. Это было не только следствием его военного воспитания, таково было свойство его натуры. Спорить с ним, убеждать, что в несовершенстве мира нет его вины, было бесполезно. Джулиана была его сестрой, и хотя он был возмущен ее легкомыслием, его любовь к ней от этого не становилась меньше.

И все же Мара не могла поверить в безрассудство Джулианы. У нее должна была быть веская причина, чтобы ускользнуть незамеченной — в сопровождении Луки или без него. Маре не верилось и в то, что эта причина была какой-то незаконной, скрытой, недоступной. Джулиана часто поступала по-своему, ни с кем и ни с чем не считаясь, но Лука… Невозможно было отрицать, что он питал громадное уважение к правителю Рутении, а следовательно, и к его дочери. В его жилах текла горячая цыганская кровь, но, как бы он ни тосковал и ни жаждал, ему было не дано преступить сословные и расовые границы, разделявшие его и принцессу. Если, конечно, Джулиана сама того не пожелала. А в этом случае, будучи слугой короля, как он мог ослушаться?

Из дома исчез еще кое-кто, но прошло немало времени после отъезда Родерика, Рольфа и гвардии на поиски, прежде чем Мара хватилась еще одного из домочадцев. Демон тоже пропал.

Ей пришло в голову, что было бы логично поискать Софи, собачку Джулианы. В последнее время собачонка раздулась, как шар, и отяжелела. Большую часть времени она проводила, лежа в корзинке в спальне своей хозяйки, или грелась под боком у Демона возле камина в большой галерее. Но сейчас ни в одном из этих мест ее не было.

Опять все слуги в доме были подняты по тревоге, им было приказано искать собак, проверять все комнаты, заглядывать во все темные углы, открывать все шкафы и буфеты, обойти все дворы, посветить лампой во все кладовые, посмотреть в конюшне. И чтоб с пустыми руками не возвращались.