Цыганская свадьба - [48]

Стараясь ехать как можно быстрее, маркиз объезжал толстые стволы деревьев, пока не подъехал к тому укромному месту, где его прятали в течение трех недель.

Сердце у него болезненно сжалось: кибитки на месте больше не было!

Причудливо расписанная кибитка Савийи, в которой он впервые в жизни узнал, что такое настоящая любовь, настоящее счастье, исчезла с того места, где стояла еще этим утром.

Отчаяние уже готово было поглотить его, когда он вдруг понял, что кибитку передвинули совсем недавно и на лесной подстилке должны были сохраниться следы колес.

Он начал пристально всматриваться в землю, но задача оказалась нелегкой. Кругом не было ни высокой травы, ни нежного мха, ни низкого кустарника, на которых колеса кибитки должны были бы оставить следы в виде сломанных или примятых растений.

Поворачивая и кружа, напрягая глаза, пытаясь высмотреть какие-то следы, которые могли привести его к Савийе, маркиз проблуждал по лесу около получаса, пока, наконец, чуть заметная колея, которую он несколько раз терял и находил снова, не вывела его на открытое место.

Он понял, что именно на этой поляне прежде стоял табор — до того, как Джетро попытался его убить и Савийя спасла ему жизнь, а цыганам пришлось поменять место стоянки. На земле виднелись места кострищ, но пепел был давно холодный.

Было совершенно ясно, что отсюда табор ушел уже довольно давно: на поляне уже начали разрастаться трава и лесные цветы, скрывая следы пребывания людей.

Но именно здесь маркиз наконец увидел ясный след! Колея стала хорошо заметной.

Он понял, что след ведет его в глубину леса, покрывавшего всю южную часть его поместья. Местами эта древняя чаща становилась почти непроходимой.

«Именно туда и должны были переселиться цыгане, когда им понадобилось спрятаться», — подумал он.

Отыскав между деревьями узкую тропу, маркиз решил, что ее ширина как раз позволила бы провезти по ней кибитки.

Маркиз последовал по заросшей дороге, все время думая о том, что должен спешить: если он потеряет время, Савийя может исчезнуть из его жизни навсегда.

При этой мысли его охватила острая боль, и он понял, что никак не может потерять ее — вместе с нею он потеряет и свою жизнь.

Его привлекала в Савийе не только ее необычайная красота. Дело было в том, что они были частью одного целого.

Теперь маркизу стало понятно, почему все предыдущие годы своей жизни он страдал от одиночества, даже когда находился в обществе других людей. Он был неполным существом, он был ущербен. Только Савийя, появившись в его жизни, дополнила его душу — так же, как он стал дополнением ее души.

«Я люблю тебя! — кричал он про себя. — Ах, дорогая моя, неужели ты не поняла, как сильно я тебя люблю?! Как ты могла сделать со мной такое?»

Он продолжал ехать по узкой лесной дороге, временами почти отчаиваясь. Иногда ему начинало казаться, будто он бесцельно кружит по одним и тем же местам и все время возвращается туда, откуда начал свой путь.

А потом неожиданно — настолько неожиданно, что это стало для него чуть ли не потрясением, — он отыскал их!

Кибиток оказалось восемь, и почти все были гораздо больше и причудливее той, в которой его прятала Савийя. А еще маркиз совершенно ясно увидел, что они собираются тронуться в путь.

Лошади уже были запряжены, некоторые из цыган сидели на козлах, держа в руках вожжи, другие продолжали складывать палатки и прятать в кибитки многочисленные вещи.

Мужчины и женщины в экзотических костюмах переговаривались между собой на своем языке, пока не заметили маркиза. На поляне внезапно воцарилась полная тишина.

Он остановил коня, и к нему повернулось множество смуглолицых людей, чьи темные глаза рассматривали его с тревогой и подозрительностью.

Несмотря на душевное смятение, маркиз заметил, что цыгане исключительно необычные, но очень красивые люди: темноволосые, темноглазые, скуластые. Маркиз решил, что замечает во многих лицах типично русские черты.

Среди них были ребятишки с милыми округлыми личиками и огромными, как у оленей, глазами и старухи с красными платками на головах и гигантскими золотыми кольцами, свисающими с мочек ушей.

Маркиз заставил своего жеребца сделать еще несколько шагов.

— Я хотел бы, — сказал он, — поговорить с вашим вайдой.

Мужчина, к которому он обратился с этим вопросом, ничего не ответил, только махнул рукой по направлению к дальней стороне вырубки.

Направив своего коня в ту сторону, маркиз увидел там большую кибитку, украшенную богаче, чем все остальные. У ее входа, явно не замечая его приближения, стоял высокий мужчина, разговаривавший с Савийей.

Мужчина заметил его первым, а потом обернулась и Савийя. Маркиз увидел, как в первое мгновение ее лицо просияло счастьем. Но уже в следующий миг выражение счастья померкло, словно на ее лицо набежала мрачная тень.

Маркиз подъехал к ним и спешился.

Оказалось, что вайда-калдераш почти так же высок ростом, как и маркиз. По тому, как он держался и как был одет, сразу становилось ясно, что это — предводитель табора.

На нем была ярко-синяя куртка и очень высокие сапоги. Впереди на куртке в несколько рядов были нашиты золотые пуговицы, а на шею была надета тяжелая золотая цепь с многочисленными подвесками.