Цыганская свадьба - [10]

— О, да это же просто цыганка! С нее достаточно комнаты в крыле для прислуги, милорд.

Маркиз прошел по площадке.

— Откройте дверь, — коротко приказал он.

Домоправительница секунду помедлила, приходя в себя от изумления, но потом повиновалась. Маркиз вошел в одну из парадных спален, двери которых выходили на площадку второго этажа.

— Но, право же, милорд… — запротестовала миссис Мидхэм, но ответ маркиза заставил ее замолчать.

— Нести эту молодую женщину дальше может оказаться опасным, миссис Мидхэм. Возможно, это будет стоить ей жизни.

Он повернулся к большой кровати с балдахином, но миссис Мидхэм ринулась вперед.

— Только не на покрывало, милорд! Простыни-то хоть отстирать можно.

Она поспешно сняла расшитое шелком покрывало и отодвинула верхнюю простыню.

Маркиз очень бережно уложил свою прекрасную ношу на белые полотняные простыни с вышитым гербом Рэкстонов, украшенным короной маркизата.

Голова девушки упала на подушки, и темные волосы, рассыпавшиеся по белоснежной ткани, показались черными, как агат.

— Вызовите Хобли, — приказал маркиз.

Маркизу иногда казалось, что Хобли жил в Рэкстон-хаузе вечно: он не помнил того времени, когда его бы там не было. Официально Хобли считался камердинером его милости, но, кроме того, славился как хороший костоправ.

Именно он когда-то вправил ключицу самому маркизу после неудачного падения с лошади, а если кто-нибудь в поместье ломал ногу или руку, то ими всегда занимался Хобли.

Он был гораздо более умелым и знающим, чем любой из местных врачей: в случае любых повреждений все предпочитали обращаться именно к нему.

Вот и сейчас Хобли подошел к кровати, осмотрел рану на лбу девушки и кровоточащие раны на руке и плече. Потом он заметил, что из-под ее юбки тоже показалась струйка крови, и, отогнув подол, обнажил глубокий порез на одной из лодыжек.

Маркиз невольно заметил, что ноги у девушки голые и обуты в красные туфельки с маленькими серебряными пряжками.

— Горячей воды и бинтов, пожалуйста! — потребовал Хобли, и миссис Мидхэм и несколько горничных, толпившихся у дверей, бросились выполнять его распоряжение.

— У нее есть переломы? — спросил маркиз.

— Пока не могу сказать, ваша милость, — ответил Хобли. — Колесо прошло по ней?

— Точно не знаю, — сказал маркиз. — Все произошло так быстро!

Немного помолчав, он добавил:

— Во всем виноват я, Хобли. Я ехал слишком быстро.

— С вами несчастные случаи бывают очень редко, милорд, — проговорил Хобли и успокаивающее добавил: — Я подозреваю, что тут все не так страшно, как кажется на первый взгляд!

— Но она без сознания!

— Это из-за ушиба головы, — объяснил Хобли. — Предоставьте ее мне, милорд. Я выясню, что с ней, и сообщу вашей милости, надо ли посылать за врачом.

— Спасибо, Хобли.

В голосе маркиза послышались нотки облегчения.

Он повернулся и вышел из парадной спальни.

Пересекая лестничную площадку, он увидел, как миссис Мидхэм и горничные спешат по коридору с кувшинами воды, повязками и полотенцами.

Маркиз спустился вниз, но не пошел в салон, где, как он не сомневался, дворецкий уже приготовил вино и закуски. Вместо этого он направился по коридору, который вел в библиотеку.

Библиотека могла по праву считаться одним из самых внушительных помещений дома. Во времена отца нынешнего маркиза она была полностью обновлена и пополнилась двумя или даже тремя тысячами томов, которые добавились к книгам, собранным его дедом.

За бюро в центре библиотеки сидел немолодой мужчина с совершенно седыми волосами.

Когда открылась дверь, он равнодушно поднял голову, но при виде маркиза быстро встал с возгласом радостного удивления.

— Я вас не ждал, милорд. Почему никто не сказал мне, что вы должны приехать?

— Потому что я приехал неожиданно, — ответил маркиз. — Я только вчера вечером решил, что мне следует съездить в поместье.

Человек, с которым разговаривал маркиз Рэкстон, в течение долгого времени был его гувернером, а потом просто другом и спутником.

Преподобный Хорэс Реддитч был нанят покойным маркизом обучать младшего Рэкстона перед тем, как того отправили учиться в Итон. Однако Реддитч так прижился в имении и внушил такую привязанность всем членам семьи, что со временем стал личным капелланом маркиза, а также его библиотекарем и смотрителем всех произведений искусства, которыми изобиловал дом.

В доме и поместье все очень полюбили его, и обращение «Преподобный» звучало у всех в устах скорее как ласковое прозвище, чем законный титул духовного лица.

Когда нынешний маркиз был молод, преподобный Реддитч сопровождал его во многочисленных поездках по стране. А однажды они прекрасно провели время в Ирландии, где сочетали обучение с наслаждением от ловли лосося.

— Очень приятно вас видеть, сэр, — сказал маркиз с той теплотой, которую вызывали в нем очень и очень немногие.

— Хорошо развлекались в Лондоне? — осведомился Преподобный.

— Не особенно, — признался маркиз. — Честно говоря, со мной только что произошел несчастный случай на подъездной аллее. Я сбил девушку — цыганку. Она сейчас наверху, и ею занимается Хобли.

— Цыганку? — переспросил Преподобный. — А, это неудивительно. Они всегда навещают нас в это время года.