Цыганочка, ваш выход! - [107]
– В какой?! – ахнула Нина, роняя платье. – На Рождественке?!
– Именно!!! – Кленовский светился как лампочка Ильича и даже пытался изображать короткими ногами чечётку. – Нина, это же самое приличное место в Москве! Вас там знают и помнят. Ваш репертуар пойдёт на ура! Когда я перечислил владельцу ваши романсы и назвал ваше имя, он чуть ума не лишился от радости! О-о-о, наконец-то мы дожили до хороших времён… Надо пользоваться, пока всё это не кончилось!
Вот и кончилось, подумала Нина, с усмешкой вспоминая, как радовалась тогда этому месту, как глупо надеялась, что всё вернётся: и прежние романсы, и прежние зрители… Но очень быстро Нина почувствовала, что её холодноватая манера исполнения, её строгие, тщательно выверенные жесты, её сдержанность на эстраде не нужны этим вальяжным господам в шевиотовых костюмах и их спутницам с папиросами в накрашенных ртах. Расшевелить эту публику удавалось лишь глупыми песенками и «страстной цыганской пляской» на крошечном пятачке.
Романс уже подходил к концу, однако шум и гам в ресторане, казалось, стали лишь сильней. Особенно мешал Нине визгливый женский смех в дальнем углу, который звенел, как фальшивящая струна, монотонно, надоедливо и бесконечно. «Да когда ж эта дура хохотать устанет… Верно, пьяная совсем», – с досадой подумала Нина, машинально беря «ноту в потолок». Ноты этой, впрочем, никто в зале не услышал; только музыканты Нины уважительно переглянулись и улыбнулись певице. А она, чувствуя, как всё сильнее стреляет в висках жар, а к горлу подкатывает комок слёз, допела последнюю фразу:
Последний раз всхлипнула гитара в руках Мони, Нина, как кукла, поклонилась в зал… и к своему ужасу, увидела прямо перед собой плоское, сонное лицо Штопора. Подойдя вплотную к эстраде и широко расставив ноги, он в упор смотрел на певицу. В блёклом свете лампы Нина видела рябое, нечистое лицо вора, мутно блестевший в улыбке золотой зуб, грязные, спутанные волосы, выбивавшиеся из-под сдвинутой на затылок кепки. Собрав последние силы, она улыбнулась ему.
– Здравствуйте, Сергей Николаевич! Давно вас видно не было.
– К чему цацкаться-то?.. Серёжкой зови, – разрешил Штопор, придвигаясь вплотную и обдав Нину запахом перегара и нестираного белья. – Скучала, што ль?
– Мы по дорогим гостям всегда скучаем. – Нина незаметно попыталась отодвинуться. – Уже и беспокоиться начинали, куда вы пропали…
Штопор гоготнул, обнажив редкие, гнилые зубы, обнял Нину за талию.
– Дела делал, Нинка… Ни к чему тебе знать. Скажи вот лучше – чего тебе хочется? Да говори, дура, покуда добрый я! Протрезвею – так, может, и не дам! Чулок фильдекосовых? Крепжоржету? Аль сразу рыжих цацек? Но за такое ты со мной в Таганку проедешься!
– Я с вами никуда не поеду, перестаньте, вы много выпили! – сквозь зубы сказала Нина. Но её суровость лишь развеселила вора, и он расхохотался так, что заглушил даже пронзительный женский смех в углу. В полном отчаянии Нина видела, что головы гостей, не желавших даже обернуться к ней во время пения, теперь с готовностью поворачиваются на скандал.
– Глянь, Федька, вот сейчас цыганка его и размажет!
– Не поверите, Пафнутий Семёнович, у них у каждой нож под корсетом! Я знаю, у меня самой бабушка была цыганка! Я цыганкина внучка – слышите?! Смотрите, смотрите, сейчас она его убьёт!
– Молчи ты, Лялька, дура… Этаких не размазывают! Не такое время нынче!
– Ах, если бы и вы со мной были так же неистовы и страстны…
– А мне-то с чего? У меня, Леокадья, весь капитал в деле, я его на певичек бросать не разорюсь… От тебя одной убытков вдоволь, и на кой попёрлись сюда? Что я теперь фининспектору в понедельник суну? Не знаешь? То-то, что дура… В пивной ей не сиделось…
– Ах, да смотрите же, что он делает, боже! – всплеснула руками «цыганкина внучка» – с грязно-розовыми катышками пудры на угреватом лице, в измятом атласном платье и потрёпанном боа, один конец которого сполз на пол и исчез под подошвой кавалера. Нина, впрочем, уже не смотрела в их сторону, тщетно стараясь освободиться из объятий Штопора.
– Перестаньте, прошу вас… Сюда уже все смотрят! Сергей Николаевич, я ведь работаю, вечер ещё не закончен…
– Да какая у тебя тут работа?.. Толстомясых забавлять? Заплачу я за тебя! – снисходительно пообещал Штопор, вытаскивая из отвисшего кармана макинтоша скомканные червонцы. – Давай напоследок «Марусю», что ли, пущай мои мальчики потешатся – и поедем отседова.
– Это будет стоить полмиллиона, – со вздохом сказала Нина. Штопор немедленно попытался запихать указанную сумму за вырез Нининого платья, и ей стоило больших усилий отклонить руку вора и передать деньги Моне.
– «Марусю»… – попросила она музыкантов. На этот раз в зале было потише: гостям было интересно, чем закончится сцена. Нина вздохнула, с силой, настойчиво отстранилась от Штопора, взяла дыхание.
«Скоро домой», – думала Нина сквозь пульсирующий в висках жар. Скоро она окажется в своей комнате на Солянке, затопит печку в голубых и зелёных изразцах, ляжет на старую скрипучую кровать, подвинув к стене дочерей… Как они там, её девочки, спят ли спокойно?.. Может быть, ещё остался овсяный кисель… А нет, так она поест просто хлеба с чаем и заснёт. До следующего вечера ещё ужас как далеко. Утром она проводит Светку в школу, уберёт комнату, договорится о стирке белья, сходит за керосином… Примус отнести в починку… Если получится, заплатит Иде Карловне за её уроки с Машей… Та, конечно, будет махать прозрачными аристократическими руками и отказываться, но надо будет заставить взять. Машка сможет прекрасно играть на рояле, если постоянно заниматься…
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Забота благородного виконта Десфорда о судьбе юной Черри Стин неожиданно перерастает в страстную любовь. Но на пути к счастью встают родственники Черри, и в результате Десфорд рискует лишиться и любимой, и своего состояния. Удастся ли виконту преодолеть все препятствия, вы узнаете из романа «Крошка Черити».
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…
Начало XX века. Молодая провинциалка Анна скучает в просторном столичном доме знатного супруга. Еженедельные приемы и роскошные букеты цветов от воздыхателей не приносят ей радости. Однажды, пойдя на поводу у своих желаний, Анна едва не теряется в водовороте безумных страстей, но… внезапно начавшаяся война переворачивает ее жизнь. Крики раненых в госпитале, молитвы, долгожданные письма и гибель единственного брата… Адское пламя оставит после себя лишь пепел надежд и обожженные души. Сможет ли Анна другими глазами посмотреть на человека, который все это время был рядом?
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Кто спасет юную шотландскую аристократку Шину Маккрэгган, приехавшую в далекую Францию, чтобы стать фрейлиной принцессы Марии Стюарт, от бесчисленных опасностей французского двора, погрязшего в распутстве и интригах, и от козней политиков, пытающихся использовать девушку в своих целях? Только — мужественный герцог де Сальвуар, поклявшийся стать для Шины другом и защитником — и отдавший ей всю силу своей любви, любви тайной, страстной и нежной…
Илья никогда не был верным мужем, но Настя каждый раз его прощала – знала, что он любит ее и никогда не бросит детей. Но его увлечение Маргиткой, подругой дочери, было похоже на болезнь. Настя не стала его удерживать, да и вряд ли это было бы возможно – Илья словно потерял рассудок.Настя по-прежнему красива, на нее заглядываются мужчины, князь Сбежнев опять, как когда-то в молодости, сделал ей предложение. Тогда она отказала князю, сбежала с Ильей. Может быть, теперь пришло время согласиться, забыть о бедности, трудной жизни в таборе?Никто не сомневается, что она станет княгиней.
Семья Грешневых всегда была предметом пересудов уездных кумушек. Еще бы: генерал Грешнев привез с Кавказа красавицу черкешенку Фатиму и поселил ее у себя в доме. Она родила ему сына и трех дочерей, таких же ослепительно красивых, как сама. А потом ее нашли в реке, генерала – в собственной спальне с ножом в горле. С тех пор Грешневых словно кто-то проклял: беды валились на них одна за другой. Анна, Софья, Катерина… Как же молодым графиням избавиться от родового проклятья? Ведь они ни в чем не виноваты…Ранее книга издавалась под названием «Мы странно встретились».
Жизнь в цыганском таборе жестока и не терпит слабых. Но именно табор стал домом для красавицы-княжны Мери, бежавшей из родных мест после убийства родителей. Спасая свою жизнь, Мери не знала, что сердце она уже никогда не спасет. Невозможная, губительная любовь к цыгану Сене меняет ее до неузнаваемости, и даже разлука не способна убить надежду увидеть возлюбленного еще раз.Цыганка Дина ненавидит жизнь в таборе и, влюбившись в чужака, мечтает убежать с ним. Но после вестей о смерти любимого вынуждена выйти замуж за другого.Две подруги, две судьбы, такие одинаковые и такие разные.
Юная цыганка Дина и грузинский князь Зураб Дадешкелиани полюбили друг друга. Она не может признаться, что стала невенчаной женой князя – законы в таборе суровые. Он тоже не может представить Дину родным – они никогда не признают этот неравный брак.Их первая ночь была последней – Первая мировая в самом разгаре, Зураб уезжает на фронт, и вскоре приходит страшное известие – он погиб.Как жить Дине? Сердце подсказывает ей, что любимый жив, он не может умереть, не может оставить ее одну…