Цыганка - [144]

— Здесь я охочусь, — сказал Джек. — Пару недель назад мне удалось подстрелить лося, и нам хватит мяса до самой оттепели. Тут было так красиво прошлой осенью, много ягод и разноцветных листьев, совсем не так, как внизу, — сказал он, указывая в направлении ручья.

Бет повернулась, чтобы взглянуть на покрытый снегом пейзаж.

— Сейчас тут тоже красиво, — ответила она. — Но думаю, это потому, что все ямы на земле, отвалы и снаряжение старателей скрыты под снегом. Готова поспорить, что с приходом оттепели все здесь будет выглядеть как одна большая грязная свалка.

— Хуже. От реки отходит много канав для промывки желобов. Выглядит это просто ужасно.

Джеку нужно было зажечь костры в своих ямах, и Бет вернулась в хижину, потому что на улице было холодно.

Ей не было нужды спрашивать, сам ли он построил этот дом. Здесь везде было видно руку Джека, начиная со встроенной в нишу кровати до аккуратно сработанных ставен. Бет догадалась, что бОльшую часть мебели он сделал тогда, когда непогода не давала ему выйти на улицу. Девушка провела рукой по ножкам стола, любуясь тем, как Джек вырезал изгибы и отполировал их до блеска.

Везде была чистота. Блюда и тарелки были убраны на полки, рубашка сохла на вешалке у плиты, и даже постель была заправлена.

Глядя на кровать, Бет заметила над ней фотографии. Они были приколоты к стене в нише, и тот, кто просто зашел в хижину выпить чаю и поболтать, не мог их увидеть.

На одной фотографии были они с Джеком сразу после прибытия в Нью-Йорк. Этот снимок они сделали возле Южного морского порта. У Бет такая же фотография потерялась во время поспешного переезда с Хьюстон-стрит, и ей было приятно снова увидеть этот снимок. На другом фото Бет играла на скрипке в «Медведе» в Филадельфии. Она понятия не имела, кто и когда сделал эту фотографию, поскольку видела ее впервые.

Еще была фотография, на которой были запечатлены они с Джеком в Скагуэе. Бет вспомнила, что этот снимок сделал человек, который составлял фотожурнал Чилкутского перевала. Она не знала, как Джеку удалось его заполучить, ведь тот человек никогда больше не попадался ей на глаза. И наконец, фотография Бет, играющей в ночь открытия «Золотого самородка». Эту фотографию сделал редактор газеты Доусона «Самородок», и она появилась там вместе со статьей о ней, Джеке и Тео, а также о том, как они в пути потеряли Сэма. Наверное, Джек выпросил копию снимка у редактора.

У Бет потеплело на сердце. Она полагала, что большинство старателей предпочли бы картинки с полураздетыми красотками фотографиям старых друзей.

— Эти фотографии пробудили во мне воспоминания, — сказала она позже, когда он вернулся.

Джек несколько смутился.

— Мне нравится смотреть на них перед сном, — сказал он. — Раньше у меня висела еще фотография, где мы все вчетвером в Скагуэе, но я ее снял, потому что, глядя на Сэма, я грустил, а на Тео — злился.

Бет указала на снимок, сделанный в Нью-Йорке.

— Ты здесь такой молодой и тощий, — сказала она. — А я такая чопорная. Как же мы изменились!

— В те дни ты бы меня даже в комнату к себе не пригласила. — Он ухмыльнулся. — И вот мы здесь, спустя все это время, совершенно одни на много миль вокруг. Прогресс!

В последующие дни Бет чувствовала себя туго закрученной пружиной, которую понемногу ослабляют. Пожар в Доусоне, помощь бездомным и ссора с Джоном сильно ее вымотали.

Приятно было просыпаться утром в абсолютной тишине и знать, что грядущий день ничего от нее не потребует. Иногда Джек брал ее покататься на санях, запряженных собаками Оза, Флэшем и Сильвером, и это было весело. Но большую часть времени Бет читала, чинила порванную одежду Джека и гуляла по замерзшему ручью или в лесу, а собаки с радостью составляли ей компанию.

Потеплело, и, когда выходило солнце, казалось, будто пришла весна. С Джеком оказалось очень легко ужиться, он всегда был спокоен и никогда не жаловался. Когда Бет приносила ему кофе и пирог во время его работы в яме, его лицо расплывалось в широкой улыбке. Он благодарил ее за то, что она подогревала ему воду для мытья, когда он приходил домой. Но он ничего от нее не требовал.

Бет же больше всего нравилось в нем то, что ему всегда удавалось ее рассмешить. Она могла спокойно сидеть и читать, а потом поднять глаза и увидеть его лицо, прижатое к оконному стеклу. Однажды Бет услышала рычание и царапанье у дверей и испугалась, решив, что это медведь, но оказалось, что это дурачился Джек. Они беззлобно подшучивали друг над другом, над общими воспоминаниями или над окружающими. Бет вспомнила, что они с Тео никогда так не делали, как, впрочем, и не разговаривали подолгу. Она подозревала, что без Сэма и Джека им с Тео было бы очень скучно.

Дни становились длиннее. Иногда после ужина они спускались к хижине Оза, и Бет играла на скрипке. Иногда ее игру слышали старатели с соседних участков и тоже приходили сюда. Это ей нравилось больше всего, потому что некоторые из них пели вместе с ней, рассказывали интересные истории и ценили женскую компанию.

На Бонанзе женщин было немного. В основном они отличались крепким телосложением и копали ямы в земле, ничем не уступая своим мужчинам, а зачастую выполняли и другие работы, например стирали для старателей или пекли хлеб и пироги, чтобы заработать деньги. Осторожные попытки Бет завязать с ними дружбу потерпели неудачу, и хотя, по словам Джека, они просто не хотели, чтобы рядом с их мужчинами вертелась красивая женщина, Бет полагала, что до них, скорее всего, дошли сплетни о ней.