Цветы в Пустоте - [40]

　　 Определённо, это была какая-то ловушка, и пахло всё это дурно, очень дурно. Аргза бы, честно говоря, ни за что бы на такое не согласился, он и не собирался, в общем-то, соглашаться. Но Лиам, этот чёртов Лиам, уже вцепился в его руку, встав на цыпочки и просительно заглядывая в глаза, и смотрел на него взглядом доверчивого щенка, и льнул к нему всем своим тощим телом, и вообще выглядел так, словно сейчас завиляет несуществующим хвостом.

　　 — Пожалуйста, — произнёс он, улыбаясь. — Мы ведь можем действительно помочь этим людям. Сделать так, чтобы их услышали. Мы можем помочь им, и вам же это ничего не стоит, сир. А зато потом у нас будет этот артефакт. Осколок Священного Семицвета, милорд! Это же, если не ошибаюсь, тот самый Осколок, являющийся фрагментом некой загадочной карты, которая, согласно общей легенде, способна привести к самому Сердцу Вселенной! Я читал об этом в детстве: говорят, что Сердце способно исполнить любое желание того, кто его найдёт… Это же так… захватывающе!

　　 Где-то Аргза слышал пословицу, что любопытство сгубило кошку. Сильвенио сам был, что та кошка — обычно сдержанный и апатично-покорный, при любом упоминании мало-мальски значимой тайны он вдруг оживал, загорался интересом, граничащим с фанатизмом, и иногда варвару всерьёз начинало казаться, что однажды ради какой-нибудь неразрешимой загадки его хрупкий тихий Лиам перегрызёт кому-нибудь горло, наплевав на все свои тщательно лелеемые принципы. Показать ему что-то совершенно новое, увлечь, удивить — верный способ превратить этого печального ангелочка в живой любознательный огонёк, которым, пожалуй, можно и обжечься при случае. И Аргза — Аргза поймал себя с досадой на мысли, что абсолютно не может сопротивляться этим его горящим небесным глазам. А Сильвенио не преминул его добить контрольным выстрелом в голову:

　　 — Пожалуйста, сир. Ради меня…

　　 Ради кого ещё, спрашивается, он мог бы всерьёз обдумывать подобную хрень? Но, в конце концов, впервые после расставания с Мартином тот выглядел таким воодушевлённым, и ничего не оставалось, кроме как выдохнуть и кивнуть. Лица окруживших их людей мгновенно расцвели уже более искренними улыбками, Сильвенио просиял.

　　 — Надеюсь, я не ошибаюсь, доверяя тебе в том, что ты не сбежишь, пока я буду организовывать защиту для этих ущербных? — Аргза дёрнул его за ухо, нахмурившись.

　　 — Не ошибаетесь, сир. Я не сбегу.

　　 — Хорошо. Тогда, — он повернулся к ожидавшим его окончательного решения людям. — Покажите мне эту свою площадь, я приведу туда людей. Лиама пусть кто-то отведёт к артефакту.

　　 Ему не понравилось, как подобострастно они закивали — от таких хорошего ждать не приходилось. Тем не менее, он всё же отпустил Сильвенио и, одарив его напоследок ещё одним долгим недоверчивым взглядом, пошёл за провожатыми.

　　 Человек десять — сколько же их тут было изначально? — остались в здании, в том числе и тот ребёнок, отец которого взялся показать пирату площадь. Сильвенио шагнул к ним, и кто-то взяв его за руку, молча вывел его другим ходом, в противоположном ушедшей группе направлении.

　　 Они шли довольно долго, и Сильвенио всё пытался с ними заговорить, но в ответ на все его вопросы ему только вежливо улыбались и просили подождать. Тогда он позволил себе погрузиться в грёзы наяву: о том, как он найдёт осколок легендарного артефакта, о том, как Аргза поможет всем этим людям, о том, как общими усилиями здесь можно будет установить настоящий мир, а потом, возможно, отправиться на поиски дальнейших фрагментов постигнутой им загадки… Перспективы, открывающиеся перед ним, были одна другой радужнее, и это было в кои-то веки приятным разнообразием после всех этих лет полного мрака. Он заставил себя поверить, заставил себя не сомневаться, потому что уже, честно говоря, ужасно устал от всех этих сомнений, устал от того, что всё так безнадёжно, устал от того, что всё в жизни не так, как надо. Он думал: они помогут этим людям, Аргза сделает, может быть, первое доброе дело в своей жизни, и тогда, вероятно, всё станет лучше, жизнь перестанет катиться под откос и снова начнёт упрямо взбираться в гору — к свету, к радости, к счастью…

　　 Слишком много планов, слишком много надежд. Максимализм ещё ни для кого не заканчивался хорошо.

　　 Ствол ружья упёрся ему в спину между лопатками, заставляя его замереть на месте и оторваться от мечтаний.

　　 — Эй, ты, — прогнусавил один из его спутников. — Где стоит ваш корабль?

　　 Он неверяще оглянулся, несколько раз моргнув. Проклятый мираж никуда не исчез: люди стояли вокруг него плотным кольцом, и на их лицах не осталось и следа былой беспомощности. Они смотрели на него всё так же затравленно, но теперь ещё и зло, словно стая крыс, знающих, что в численности их преимущество. Численность, конечно, на данный момент была у них небольшая, всего с десяток человек, но это было ровно в десять раз больше, чем имел на своей стороне Сильвенио.

　　 — К юго-востоку отсюда, в нескольких милях… Зачем вам это нужно? Мы разве не идём к храму?

　　 Человек с ружьём переглянулся с остальными, и только теперь Сильвенио заметил их недобрые, торжествующие взгляды, которыми они обменивались между собой всю дорогу.