Цветы тянутся к солнцу - [58]

Тут снова мелькнула перед окном Закира и пробежала прямо к их двери.

— Галия, ты не знаешь, куда Газиза пошла? — сказала она, даже не поздоровавшись с подругой.

— Откуда же мне знать? Она теперь ничего мне не говорит.

— И бабушка не знает. А мне вот так, позарез нужно ее.

— Если нужно, подожди. Придет.

— «Подожди»! — передразнила Закира. — Мне ее сейчас нужно.

— У Гапсаттара не спрашивала? — спросила Галия.

— А я не знаю, где он живет. Проводи меня, ладно?

— Скажешь, зачем тебе Газиза? Если скажешь — провожу.

Закира не стала секретничать.

— А что же не сказать-то? — сказала она. — Приехал Муллахмет. Он хочет повидаться с тетей Тагирой. А ему нельзя выходить на эту сторону. Вот меня мама и прислала, чтобы я ее привела. Газиза знает, где тетя Тагира живет, а я не знаю. Понятно?

— Я тоже знаю, — обрадовалась Галия.

— А знаешь, тогда проводи.

Галия посмотрела на мать, протиравшую стекло керосиновой лампы. Она боялась, что и на этот раз мать не отпустит ее так поздно, но мать сказала:

— Иди, раз уж такое дело. Только ты, Закира, проводи потом Галию домой. Она вечерами боится на улице.

— Конечно, провожу, — сказала Закира, и девочки выбежали на улицу.

«Вот пусть и гуляет неизвестно где, — думала Галия. — Не гуляла бы, тогда бы узнала, что Муллахмет приехал… А теперь пусть только спросит, куда я ходила, я ей тоже ничего не скажу».

В это время Газиза и Гапсаттар сидели во дворе казармы «железных» дружинников. Ребята не первый раз приходили сюда. Тут у них уже завелось немало друзей. Дружинники встречали их, выбрав укромное местечко, усаживали ребят и, окружив живой стеной от любопытных глаз, слушали Газизу, которая негромко читала листовки. Потом те из; дружинников, которые были посмелее, разбирали у ребят листовки и ночами, расходясь патрулями по улицам, расклеивали листовки на стенах домов и на заборах.

Сегодня вечер был необычным. Вместе с ребятами пришел в казармы Исхак. Его тут тоже уже знали и всегда внимательно прислушивались к тому, что он говорил.

Зашел разговор и в тот вечер. Порасспросив дружинников о том о сем, Исхак перешел к делу:

— Вот вы, ребята, нацепили зеленые повязки, в «железную дружину» записались, а если драться придется, за кого вы кровь проливать будете?

— А вы за кого?

— Мы за Советскую власть, за то, чтобы бедняки, как люди жили, чтобы у крестьян земля была. Так что, выходит, для себя стараемся и для вас заодно.

— Так куда же денешься, земляк? — сказал коренастый парень с простоватым лицом. — Мы ведь тоже не по своей охоте. Нас сюда винтовками загоняли. Рады бы уйти, да не пустят.

— А ты что, спрашивать будешь? — возразил Исхак. — За море, что ли, тебя загнали? Мост перейти нехитро. Там тоже такие, как ты, стоят. А перейдешь — там сам выбирай дорогу.

— Так-то так, — согласился дружинник. — Убежать — не шутка, а что с семьей сделают?

— Да кто твою семью будет искать в такую пору? У ваших начальников в городе хлопот полно. А ты, видать, из деревни?

— Тоже верно, — сказал парень, — а все-таки боязно.

— А боязно, тогда сам думай. Только и тут не сладко будет…

Случалось, что после таких разговоров двое, трое, а то и десяток дружинников ночами переходили на сторону красных. Но были и такие, которые не решались на такой шаг.

— Это все верно, — говорили они, — да ведь тут нам деньги платят. Конечно, если драться придется, на своего брата винтовку не поднимем. Не дай бог такого! Да ведь тут такая думка: может, к весне скоплю денег на лошадь, вот тогда можно и домой…

— Смотри не прогадай, — возражал Исхак. — Ты скопишь ли, нет ли — это еще как получится. А Советская власть без коня мужика не оставит. Это уж точно. Вот и считай.

— Вот я и считаю, что до весны спешить некуда.

— Дело твое, — соглашался Исхак. Но и с такими он не терял дружбу.

Снова и снова при каждой встрече заводил он те же разговоры с дружинниками, объяснял, рассказывал, и ряды «зеленых» постепенно таяли.

Тагире и в голову не приходило, что она в эти дни сможет увидеться с Муллахметом. Вестей от него не было. Тагира тревожилась. Выбегала на каждый стук, ждала: может быть, письмо, может, привет… Когда постучали девочки, она бежала к двери в тревожном ожидании: не знала, добрая или недобрая весть ждет ее за дверью. И вдруг такое дело… Муллахмет сам приехал, ждет ее… Скорее, скорее бежать к нему. Только девочкам не показывать, как взволновала ее предстоящая встреча.

Да разве скроешь от них волнение? Они уже почти взрослые, все понимают. Вон одна нашла шаль, которая висела на спинке стула, другая несет ботинки. Ну, все, кажется. Тагира набросила шубу, заперла дверь и вышла на улицу.

Когда Закира вместе с Тагирой вошла в свою комнату, Муллахмет сидел у окна и улыбался, обнажив ровные белые зубы.

Он был все в той же длинной шинели, только шапку с красной лентой снял и держал в руке. Черные волосы, расчесанные на пробор, прикрывали его загорелый высокий лоб.

Он вскочил, подошел к ним, погладил Закиру по голове.

— Вот ты опять помогла мне, сестренка, — ласково сказал он и протянул руку Тагире: — Здравствуй!

Закира молча, широко открытыми глазами смотрела на эту необыкновенную встречу. Но тут пришла Ханифа и увела девочку к соседям.