— Эй, сестренка! — крикнул он. — Московскую улицу знаешь?
— Конечно, знаю, мы рядом живем, — осмелев, сказала Газиза.
— А кто отец, мать?
— Отец — кучером у бая, а мать у него же стирает и прибирает дом.
— Тогда вот что: я сейчас дам тебе пакет, а ты отнеси его поскорее. Читать-то умеешь?
Газиза кивнула.
— Ну тогда все. Адрес тут на пакете. На-ко вот деньги на трамвай. Поскорее, ладно? Да помни: дело это очень важное!
Сунув за пазуху пакет, зажав в кулачке медяки, Газиза ветром полетела к воротам. Она бежала и думала о том, как это здорово, что ей поверили, дали такое важное поручение, не посмотрели, что она девчонка…
Знала Газиза и Московскую улицу, и дом с надстройкой на ней. Когда нужно бывало попасть туда, на Московскую, она шла прямой дорогой: в заборе медресе была щель, закрытая доской. Отогнуть доску и пролезть туда — ничего не стоит. А там пересечешь еще один двор и через каменные ворота выходишь как раз к этому дому, у двери которого вывеска с надписью:
МУСУЛЬМАНСКИЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ КОМИТЕТ
Сколько раз читала Газиза надпись на вывеске, но не знала, что означают эти слова. Она думала, что там какой-нибудь купец устроил свою контору или просто живет богатый человек. Дом был высокий и красивый… А вот оказалось, что там и у простых солдат есть какие-то дела…
Газиза спрыгнула с подножки трамвая, вбежала во двор, бросилась к забору медресе и тут услышала голос матери:
— Вернулась, доченька. Вот и хорошо. Иди домой, куда же ты? Отца отпустили, он дома, тебя ждет, а ты бежать…
Но Газиза не остановилась. Ловко отогнув доску забора, она юркнула во двор медресе, выбежала на Московскую улицу и на мгновение остановилась перед знакомой вывеской. Только теперь она вспомнила, что не знает, кому нужно отдать пакет.
— Тебе куда, девочка? — спросил кто-то басом из темной двери.
Голос показался знакомым. Газиза подошла. В двери стоял высокий широкоплечий солдат. Газиза сразу узнала его. Это был тот самый человек, с лицом, изрытым оспой, который укрыл ее шубой на крыше вагона. И улыбнулся он так же, и тулуп на нем был тот самый. Только сейчас он был подпоясан солдатским ремнем, а в руках держал винтовку.
Он тоже узнал Газизу.
— А, это ты, мерзлячка! — сказал он. — Ну, так куда тебе?
— Туда… — Газиза рукой показала наверх. — Мне по делу, дяденька. Мне велели поскорее отнести.
— Что отнести, кто велел, кому?.. — Человек с винтовкой еще что-то спрашивал, но Газиза не ответила. Она шмыгнула в дверь и хотела подняться по лестнице, но человек опустил винтовку и перегородил дорогу. — Стой! Скажи сперва, кто тебе нужен? — сказал он на этот раз строго.
— Ой, дяденька, не знаю.
— Не знаешь, а идешь. Так не годится.
— Кто там, Исхак? — послышался сверху молодой, звонкий голос.
Газиза подняла голову. Там, наверху, держась за перила, стоял незнакомый человек, в ладной офицерской гимнастерке, с полевой сумкой через плечо.
— Слушай, Муллахмет, тут девчонка к вам просится.
— Ну, так пусти, чего же?
— Иди, — сказал Исхак, поднимая винтовку. — Иди, мерзлячка! — И он ласково подтолкнул Газизу.
Газиза мигом взбежала по крутой лестнице, достала пакет и, улыбаясь, протянула Муллахмету.
— Вот, — сказала она, — мне солдат велел передать.
— Солдат? — переспросил Муллахмет. — Ну, посмотрим, что твой солдат, нам пишет? Пойдем. — И, пропустив Газизу вперед, Муллахмет вошел в большую, освещенную электричеством комнату.
Тут Газиза хорошенько разглядела Муллахмета. Был он невысок ростом, но широк в плечах. Черные волосы, аккуратно расчесанные на косой пробор, блестели, как смола. На суконной гимнастерке, туго перетянутой ремнем с портупеей, виднелись следы погон. Справа на ремне висела коричневая полевая сумка, слева — большой пистолет в деревянной кобуре.
В комнате были еще какие-то люди. Они с любопытством глядели на Газизу, а Муллахмет, улыбнувшись Газизе большими карими глазами, вскрыл конверт и, весело повторив: «Посмотрим, что твой солдат пишет», — стал читать бумагу.
— Здорово! — сказал он, закончив чтение. — В журавлевских казармах солдаты поднялись. Ротмистра избили… Просят прислать кого-нибудь.
— Я поеду, — тут же вызвался человек со шрамом на лице.
— Хорошо, — согласился. Муллахмету — разберись там на месте, а что делать, ты знаешь.
— Разберусь, — откликнулся тот и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.
— А ты, оказывается, проворная девчонка, — обернувшись к Газизе, ласково сказал Муллахмет. — Просто Искорка. Как так быстро добежала?
— А я на трамвае…
— Вон как. Ну, молодец… Эй, Исхак! — крикнул он. — Смена не пришла еще?
— Не видно пока, — донеслось снизу. — А что?
— Да надо бы девочку проводить. Темно на улице.
— Не надо, — перебила Газиза, — я не боюсь. Я тут рядом живу, у «Дунайской харчевни».
— У «Дунайской харчевни»? Ну, тут недалеко, — сказал Исхак. — А ты чья же, девочка? Может, я знаю?
— Мой папа Хусаин, а мама Фатыйха…
— Хромой Хусаин? Кучер? — спросил Исхак.
Газиза кивнула.
— Ну вот, видишь, старый знакомый оказывается. Как он, жив, здоров?
— Жив, — тихонько ответила Газиза и сразу вспомнила, что надо скорее домой, что там уже ждет ее отец, а раз ждет отец, значит, ждут и неприятности…
