Цветы на подоконнике - [8]

За ту улыбку, брошенную нам…

«Возрождение», 1966, № 174

«Так вот оно — преддверье Рая!..»

Смотреть на небо и молиться Богу.

И долго перед вечером бродить.

Чтоб утомить ненужную тревогу.

Анна Ахматова

Так вот оно — преддверье Рая!..

Какие светы с высоты!

И в эвкалиптах птичьи стаи —

Господни певчие цветы!

И ветер свежий в океане,

И теплый, ласковый песок,

И водорослей колыханье,

А стайки рыб — у самых ног!

Как стая радужных иллюзий.

Сверкают свежестью пучин

И все плывут, плывут медузы

На парашютах из глубин.

И час за часом — все крылатей!

И каждый счастьем озарен!

Но розовы уже на скате

Узоры пальмовых корон

И, — темная — в вечернем небе,

Летит станица лебедей…

И кто-то пел вверху молебен

О нищенской душе моей.

«Современник» (Торонто), 1967. № 16

«Тени на стене… сквозь решетку сада…»

Принимаю как награду

Тень, скользящую по саду.

Георгий Иванов

Тени на стене… сквозь решетку сада,

Там сегодня — ветер!.. Солнце! Облака!

Сердце, почему стало ты так радо

От, казалось бы, такого пустяка?

Тени на стене… движутся, играют.

То на миг слабеет кружевной ажур,

То, темнея снова, четко проступает —

В листьях расшалился ветер-балагур.

Эта быстрота! Красота! Мятежность…

И неуловимость!.. словно ты во сне.

А душа звенит и вбирает нежно

Маленькое чудо, — тени на стене.

«Современник» (Торонто), 1971. № 23-24

«Сон вдруг приснился, так живо, так ярко…»

Ф.И.Т.

Сон вдруг приснился, так живо, так ярко,

Ночью, под синей луной.

Снился он, снился, — чудесным подарком! —

Город приморский родной.

Улиц знакомых кружились извивы —

Площадь. Аптека. Собор.

Сочно синели, по-прежнему, сливы,

Свесившись через забор.

Дом… Этот дом, где в зеркальности окон

Ветра соленый полет,

Где под окном так безбрежно-широко

Черное море поет!

Сон… Но чужбины тяжелая лапа

Больше не давит тоской —

Милая сердцу, приснилась Анапа,—

Город приморский родной.

«Австралия!.. Красавица чужая…»

На небе вызвездило, и Стожары ярко мерцали…

И.С. Тургенев

Австралия!.. Красавица чужая,

Жемчужина в оправе золотой.

И белоснежных попугаев стаи

Недаром гордо реют над тобой.

И эвкалиптов запах терпкий, пряный

Тревожит эхом первозданных дней,

И ожерелья пены — океаны —

Несут издалека к земле твоей.

И Южный Крест в брильянтовой тиаре

В полночном небе чертит полукруг.

Австралия… Где север пышет жаром,

Где леденящим ветром веет юг.

А там… В России… Светятся Стожары…

И пахнет кашкой и полынью луг…

Южный крест

Лица коснулись мягко крылья ночи.

Оранжево моргнуло с маяка.

Прилив сметал, бросая пены клочья,

Следы ступней с усталого песка.

Все городские шумы глуше, тише.

Повиснул мост цепочкой золотой,

И зацепился Южный Крест за крышу

Голубоватой, дремлющей звездой.

И вдруг душа, распятая тоскою,

Исполнилась внезапно новых сил,

И Южный Крест в торжественном покое

Мой каменистый путь благословил.

И радости целительной причастье

Вложила красота в мои уста,

А в небе — золотым залогом счастья —

Горели звезды Южного Креста.

«Пели жалобно трубы. Хоронили героя…»

Пели жалобно трубы. Хоронили героя.

Колыхались знамена, в галунах и шитье.

Трубы пели о хладном могильном покое.

И смеялося солнце на их медном литье.

Музыкантов, свистя, провожали мальчишки,

Развивалась вдоль улиц кортежа спираль,

И, вполголоса, люди обсуждали делишки,

Сохраняя на лицах, прилично, печаль.

— Посмотрите, вон Мэри…

— Привезли из Кореи…

— Понесла же нелегкая!..

— Это новый седан?..

— Тыщу триста!..

— Женатый?..

— Ах, хотя бы скорее!..

— Да, сегодня же скачки!..

— Кто вам делает план?..

И вставали трамваи и автомобили

В неподвижно-притихший почтительный ряд,

И казалось, что тот, кого дважды убили,

Принимал, проезжая, молчаливый парад.

«Огни мерцали, мерцали звёзды…»

Огни мерцали, мерцали звёзды,

Пылало небо — не погасить!

В лицо мне веял горячий воздух,

И так безумно хотелось жить!

Цветы шептали, шептали травы,

Внизу призывно пел океан.

Напьюсь я сладкой земной отравы

И не запомню заживших ран.

Челны светились, светились сваи,

И в море Млечный струился Путь…

Нет! Мне не надо на небе Рая —

Хочу навеки к земле прильнуть!

Последняя любовь

Последняя любовь таит страданья.

Но в жалкой обреченности земной

Она падучей, огненной звездой

Сверкает в нашей жизни, на прощанье.

И нежный луч закатного сиянья,

Как будто медлит… Но, колдуньей злой,

Нас невозвратность тянет за собой

На темные дороги угасанья…

И эта неизбежность умиранья,

И страсть, и боль прощального лобзанья

Пронзают сердце горькой красотой —

Так, поздней осенью, кружась в тумане,

Волнующим до слез очарованьем,

Слетает лист последний, золотой…

«Лирная пристань», Сидней, 1984 г.