Цветы на камнях - [44]

Они восхищались своим товарищем и завидовали ему. Каждый из них был готов оказаться на его месте хоть сейчас.

А Нодар, гордо поправив шапку, устроившись поудобнее в седле, продолжал свою миссию проводника.

Мальчишки, запыхавшись, остановились перевести дух. Всматриваясь на проезжающие мимо повозки, они что-то обсуждали между собой с интересом. Вдруг один из них, заметив американскую форму, прокричал:

— Янки! Эй, янки! Ты сюда зачем приехал?! Воевать или убегать?!

Сержант Крастик со свирепым выражением лица в очередной раз уставился в карту. «Чертовы дикари!» Ему казалось, что весь мир ополчился против него. Свирепо всматриваясь в листы карты, он, видимо, желал найти ответ, почему американские солдаты, лучшие солдаты в мире, здесь в такой немилости?

Обоз ехал по северной окраине селения. Тенгиз со товарищи задремал в своей повозке и не видел толком ни самого селения, ни госпиталя на дороге, откуда раздавались хрипы и крики раненных, и выносили трупы мертвых, которых тут же облепляли мухи. Не видел он и развалин некогда знаменитого Зеленого монастыря.

От сладкой полудремы он проснулся, когда ощущение движения куда-то исчезло. Обоз остановился возле административных, изрядно потрепанных зданий. Люди выгружались из повозок, потягивались, разминая затекшие конечности. Грузовые телеги тут же отводили в сторону склада. Некоторые из них отъединились от обоза еще при въезде в городок.

Читахеви осталось позади. Дальше на юго-запад уходила все та же автострада, в трещинах, рытвинах и выбоинах. По левую руку бурлила непокорная Кура. Через нее были переброшено на противоположный берег несколько шатких мостков на канатах и металлических тросах. Чуть впереди из воды выступали массивные корпуса нескольких тепловозов и тяжелых экскаваторов. Казалось, что их туда сбросили нарочно.

Вода и дорога была как бы ареной театра смерти. Стенами — громады черных гор. Зелень на склонах и скудная травка у подножия — рваными лоскутами некогда богатого, пышного ковра.

В десяти шагах от здания притаились два стальных хищника — танки «Т-72». Их танкисты сейчас растягивали над машинами маскировочную сеть. А недалеко Тенгиз увидел грязно-желтого цвета бульдозер, обшитый металлическими пластинами. Кабина также была защищена броней, а справа от выхлопной трубы красовался пулемет с раструбом пламегасителя.

А немного поодаль виднелись шесть или семь свежих могил. На них не было крестов — просто деревянные столбы или камни. На некоторых были наклеены фотографии павших воинов, на некоторых — просто вырезаны имена и даты.

Повозки остановились у двухэтажного административного здания. У входа стояла кабинка без стекол, снятая когда-то с канатной дороги. Она заменяла традиционную будку дежурного. В будке сидел старичок лет семидесяти, похожий на старика Хоттабыча из старого советского фильма. Он что-то писал карандашом на куске картона. Сразу за окном кабинки висел небольшой колокол золотистого цвета. У двери стояли костыли.

Проводник Нодар соскочил с коня и что-то сказал старику. Увидев прибывших бойцов, дедушка-дежурный протянул руку и четыре раза ударил в колокол. Причем так, что у Тенгиза загудело в ушах. После этой процедуры старик погладил длинную седую бороду и вернулся к письму. Вокруг тут же собралось человек десять, с интересом глядя на вновь прибывшее пополнение. Кто-то узнавал своих земляков и горячо приветствовал их. Люди здоровались, спрашивали, как дела на малой родине, интересовались, что привезли, да и просто беседовали.

Спустя пару минут из здания вышел невысокий горбоносый мужчина в черных штанах военного покроя, американских берцах и черном гражданском пиджаке, наброшенном на мускулистые плечи. Лицо его давно не знало бритвы, но носило на себе память многих боев в виде многочисленных шрамов и узкой полоски седины на подбородке. На ремне он носил пистолет в кобуре и широкий армейский нож. Облик современного горца дополняла круглая войлочная шапочка с узорами. Во взгляде же его черных глаз читалась клокочущая энергия и злость. Под таким взглядом любой боец чувствовал себя неуютно. В руках он держал записную книжечку и что-то строчил в ней маленьким карандашом.

Люди, до этого шумно беседовавшие, при появлении этого человека разом смолкли.

— Кто командир отряда?! — спросил он, глядя в толпу. Его сиплый голос, то ли прокуренный до крайности, то ли простуженный был так же неприятен, как и его взгляд.

— Я командир отряда, — Сержант был тут как тут. — Сержант армии США Крастик. Кто вы?

— США, говоришь? — Горец смерил его взглядом с головы до ног, усмехнулся. — Командир западного узла обороны Читахеви. Бека Иоселиани. Сколько у вас человек?

— Около двухсот. Послушайте, я бы хотел…

— Сколько стволов? — Командир был занят своими подсчетами и не давал сержанту слова сказать. А тот, как школьник у доски, был вынужден отвечать гражданскому.

— Две с половиной сотни. Я уполномочен…

— Тяжелое вооружение какое?

— Восемнадцать гранатометов, ящик мин, снаряды…

— Нормально! — Бека захлопнул книжку, придирчиво оглядел новое воинство. — Извини, перебил тебя. Чего ты хотел спросить? — смилостивился он.