Цветы и железо - [7]

Шрифт
Интервал

— Кого же вам приходилось играть? — полковник смотрел на Шубина суженными, с прищуром глазами.

— Всякие роли. Десятка полтора, пожалуй, сыграл…

— Какие больше вам давали: положительных или отрицательных персонажей?

— Чаще отрицательных. Для положительных ролей, говорят, физиономия и фигура не подходит. Глаза, говорят, у тебя хитрые, упитанность выше средней, в движениях мешковат. Вот и играл кулаков, лавочников. Однажды даже городового сыграл.

— И получилось?

— Старики говорили, вылитый Держиморда.

— Хорошо!

Полковник внимательно и, как показалось Шубину, с сочувствием смотрел на его одежду: грязный порванный пиджак, на котором оставили свои краски ржавая плесень болот и серая пыль дорог, штаны клеш, наскоро, по-мужски неаккуратно заштопанные, сапоги, перевязанные тонкой проволокой. Во всклокоченных длинных волосах Шубина запутались колючки, с порозовевшего от загара носа сползали лоскутки кожи. Представитель разведывательного отдела словно читал по его лицу и одежде, каким трудным был путь у этого человека, ускользнувшего от солдат противника, карателей и овчарок, прошедшего через огонь и непролазные болота.

— Последняя ваша работа, Алексей Осипович?

— Исполком райсовета.

— А до этого?

— Редакция районной газеты в Шелонске.

— В Шелонске уже с неделю немцы… А еще раньше? — допытывался полковник.

— В профсоюзе.

— Ну а раньше, еще раньше? С чего вы начали свой трудовой путь?

— Подпасок у кулака. Потом пастух.

— А после? — в голосе полковника Шубин уловил оттенок досады.

— Подручный у кузнеца. Пришлось быть и кузнецом…

— Где? — прервал полковник.

— В одной староверской деревне.

— Кузнец? — уже не Шубину, а себе задал вопрос полковник. — В староверской деревне? — Он закрыл глаза, опустил голову, подумал. — Это интересно… — Вскинул голову и проговорил с увлечением: — Это хорошо… Это преотлично, батенька мой! — Полковник положил руки на плечи Шубину и сказал совсем мягко: — Идите отдыхайте, Алексей Осипович. Сейчас девятнадцать часов. Завтра до двенадцати отоспитесь?

— Отосплюсь.

— В двенадцать прошу быть у меня. Волос не трогать — не бриться и не подстригаться.

— А я обещал парикмахеру, что сегодня зайду: мочи нет носить эту бороду!

— Ни в коем случае не трогать! — уже не просил, а приказывал полковник. Посмотрел, не сдержал улыбки. — Итак, до двенадцати часов… Отдыхайте, пока есть возможность, — закончил он многозначительно.

2

Уснул Шубин на сеновале мгновенно. И только когда проснулся — это было часов в одиннадцать, — вспомнил о вчерашнем разговоре. Вспомнил и задумался. Полковник имел какие-то планы, это было очевидно, но в чем они состояли конкретно — Шубин не догадывался. Нужен ли был разведывательному отделу лазутчик в тыл противника, связной в партизанский отряд или проводник для выходящих из окружения — точно и определенно сказать нельзя.

Малоконкретным было начало разговора и в этот день. Полковник опять посадил Шубина на стул, а сам ходил по комнате. Сегодня он смотрел на Шубина лишь тогда, когда слушал его ответы и словно хотел уловить в выражении лица и в интонации голоса то, что его могло вполне удовлетворить.

— У вас есть дочь? — спросил полковник.

— Да, есть.

— Хорошо!

Он постучал по стене, и к нему вошел лейтенант; увидев вчерашнего знакомого, он поздоровался и улыбнулся ему.

— Пригласите Таню на тринадцать часов, — сказал полковник.

Лейтенант козырнул и исчез за дверью.

Полковник подошел к столу и вынул небольшой нательный крест. Он был сделан из плотного и тяжелого дерева, вероятно из дуба. В середине креста было маленькое круглое стеклышко. Шубин посмотрел на свет и увидел изображение святого.

— Староверский, — сказал он полковнику. — В староверской деревне точно такие носили.

Полковник сел на стул и долго изучающе смотрел на Шубина.

— Правильно, — проговорил он после паузы, — староверский.

Он думал несколько минут, приоткрыв ящик стола и перебирая там фронтовые безделушки: портсигар с затейливой гравировкой, сделанной в артиллерийской мастерской, зажигалку, напоминавшую господина в шляпе: стоило крутнуть колесико, как господин снимал шляпу и из его головы выскакивало маленькое пламя.

— Алексей Осипович, — сказал полковник, положив руки на край стола, — а не могли бы вы сыграть еще одну роль? Отрицательного персонажа?

— Какого? — удивленно спросил Шубин.

— Кулака, которого репрессировала Советская власть. Его освободила немецкая армия, и он возвращается домой, к своим староверам.

— Я немножко не понимаю, — растерянно проговорил Шубин. — Вы, кажется, хотите послать меня в тыл к противнику?

— Да, Алексей Осипович… Я предлагаю выполнить эту очень ответственную и очень нужную задачу. Имейте в виду, что играть эту роль куда сложнее, чем даже на сцене столичного театра. Там, если вы будете играть неискренне, сфальшивите, может покритиковать газета или художественный руководитель и коллеги по работе. Если вы сфальшивите здесь, вас казнят после мук и пыток.

— Все это мне ясно, — ответил Шубин и не узнал своего голоса: он стал совсем тихим.

— Вы не боитесь, Алексей Осипович?

— Как вам сказать… За жизнь, товарищ полковник, я меньше страшусь: сейчас война, солдату на фронте не сладко и не менее опасно. Я опасаюсь другого: хватит ли у меня таланта для этой роли? Я прочел немало книг о разведчиках. Их долго готовят, это умные и знающие люди. А я…


Еще от автора Иван Федорович Курчавов
Шипка

Роман посвящет русско-болгарской дружбе, событиям русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в результате которой болгарский народ получил долгожданную свободу.Автор воскрешает картины форсирования русскими войсками Дуная, летнего и зимнего переходов через Балканы, героической обороне Шипки в августе и сентябре 1977 года, штурма и блокады Плевны, Шипко-Шейновского и других памятных сражений. Мы видим в романе русских солдат и офицеров, болгарских ополченцев, узнаем о их славных делах в то далекое от нас время.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.