Цветы и железо - [62]

— И как же?

— Прижали нас к непроходимому болоту. Трое суток подряд, днем и ночью, сыпали по нас снарядами и минами. Спаслись, да немногие. Ночью в лес обратно пробились.

В глазах у Петра Петровича и нетерпение и испуг:

— А Шубин?

— В болоте остался.

— Погиб?

Гость потрогал крышку стола, будто собирался проверить, как прочно она прикреплена.

— Трудно сказать. Скорей всего — да, Петрович. С нами он в лес не прорвался. А до линии фронта далеко, да и болото вязкое и глубокое. Много там ребят осталось…

— Вот оно что, — упавшим голосом произнес Калачников. — Вечная ему память…

Гость встал, выжидая, когда старик немного успокоится, подошел к нему, положил обе руки на его плечи.

— Не печальтесь, Петрович. Все бывает, на то она и война… Хочу вас порадовать: теперь в Шелонске начнет работу целая организация. Враг не будет знать покоя ни днем ни ночью. Очень скоро он еще более почувствует, как у него под ногами в ноябрьскую стужу будет гореть земля!..

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

Никита Иванович Поленов держит путь в пришелонские леса. Протяжно и звонко скрипит снег под полозьями дровней-розвальней, Соколик неторопливо переставляет ноги, будто знает, что путь долог и силы надо беречь. Солнце висит над головой, отражаясь в мириадах снежинок, и они сверкают до боли в глазах.

Пришелонские леса!.. Сколько раз доводилось, бывало, Алексею Шубину навещать эти места с корзиной! И лес щедро награждал своими дарами: осанистыми боровиками, модницами волнушками, разноцветными сыроежками, длинноногими опенками, широкошляпными груздями и подгруздками, хрупкими рыжиками и лисичками… Богат грибами пришелонский лес! И зайцами. Сидишь зимним утром и ждешь, пока собака подгонит на выстрел беляка. Мчится косой изо всех сил, присядет на задние лапы, упрется во что-нибудь твердое — и бросит свое тело в воздух; иногда поторопится и, как озорник мальчишка, кубарем скатится с высокой снежной горы — не разберешь, где заяц, а где снег.

Сейчас поохотиться бы!.. Хорошим охотником был в недавние времена и Огнев. Не до беляков ему сейчас: другого зверья много, только успевай делать облавы.

К Огневу «в гости» и едет Никита Иванович. Насолил Огнев верховному командованию германской армии! Ничего не пожалели немцы: прислали на Низовую шесть танков, чуть ли не батальон карателей, обещали помощь с воздуха.

Но… прежде всего надо знать, где пребывает со своими лесными друзьями Огнев. Выяснить это по заданию Мизеля и Эггерта должен Никита Поленов.

Многое беспокоило сейчас Никиту Ивановича. Рация находилась в хлеву — ее не удалось перепрятать в более надежное место. Таня перед приходом Эггерта ушла к депо: посмотреть издали, что за паровозы прибывают на ремонт. Повеселела Таня за последнее время — Сашок отыскался!.. Правда, с окончанием строительства аэродрома Сашок в Низовой не появлялся, но она знала, что он жив, а полковник из разведотдела заверил, что партизаны постараются выручить красноармейцев вместе с Сашком. Итак, девушка ушла к аэродрому и не вернулась, а Эггерт сидел в комнате до тех пор, пока Поленов не собрался в дорогу и не выехал. Никита Иванович оставил Тане записку. Прочтет — поймет по намекам, что произошло в ее отсутствие. Скверно, что не связался с полковником. А нужно. Если захватят партизаны — как вести себя? Можно открыться Огневу или нет? Если не захватят партизаны, он сам должен отыскать их, предупредить о готовящемся нападении…

В вечерних сумерках открылся Шелонск — тихий, темный, пустой. Здесь Лешка Шубин впервые влюбился и написал свои первые стихи. Он был готов прожить хоть две жизни в этом городке; много раз отказывался уезжать отсюда, когда ему предлагали работу номенклатурой повыше; последний раз, когда его выдвигали в соседний район, вынесли категорическое решение по партийной линии, пришлось подчиниться. Почти все отпуска потратил он, чтобы отыскать в архивах строчки, прославляющие Шелонск. Много интересных статей прочли шелонцы в районной газете и были приятно удивлены: хотя их городок и небольшой, но история у него длинная и поучительная, уходит она в глубь веков. А о современниках писать уже легче: они на глазах Алексея делали свое дело. И сейчас, налетая на противника, поднимая поезда вместе с рельсами, отправляя на тот свет оккупантов и карателей, они пишут новые страницы в историю Шелонска, и, как знать, может, еще Алексею Осиповичу доведется написать обо всем этом в четырехполосной ежедневной «Шелонской правде». Но не о всех шелонцах можно будет сказать доброе слово. Печально, что в новой летописи Шелонска нужно будет предать анафеме Петра Петровича Калачникова, обманувшего надежды своих сограждан. Заехать к нему, посмотреть ему в глаза?.. Нет, не время…

— А ну, стой!

Поленов туго натянул вожжи. К дровням подошли полицаи, у одного из них были ножницы для стрижки овец. Не успел Никита Иванович слова сказать, как полицай отхватил хвост Соколика под самый корень.

— Хвосты тут распустили! — сердито проворчал полицай.

— Без хвоста и конь — не конь! — не менее сердито ответил Никита Иванович. — Осел какой-то!

— Кто осел? — полицай вплотную подступил к дровням.