Цветы Эльби - [34]
И пропела пикайк Солнцу лучшие свои песни.
На прощанье сказало Солнце маленькой птичке:
— За доброту твою, за веселые песни подарю я тебе новый наряд. Пусть он напоминает тебе о нашей встрече.
Радостная вернулась пикайк домой, в родную рощу. Перья ее сверкали, как лучи солнца. А люди, увидев ее в новом наряде, стали звать «саркайк», что значит птица со светло-огненным опереньем.
И сейчас дружит иволга с Солнцем. Старается быть поближе к нему. Потому и вьет свои гнезда на самых верхушках деревьев. А по утрам дает знать о себе дружку: дескать, все у меня хорошо, все в порядке, порхает над деревом, поет-заливается.
Говорят, деревенское наше солнышко лучшее лекарство от всех болезней. Иволга тоже хворому человеку помощница. Недаром от желтухи у нас лечатся водой, настоенной на ее перьях. Многим помогает.
— Я и сам видел, как лечились чуваши этой настойкой.
— То-то и оно, — ответил дед, — в каждой сказке своя правда.
— А нет ли у тебя еще байки о какой-нибудь птице.
— Как же нет, — усмехнулся дед. — Вот, скажем, о голубе. Она так и называется:
Дед опять вынул трубку, да так и не закурил: уж больно хорошо дышалось под вечер. А тут еще ветерок с полей подул: принес с собой запах чебреца, терпкий аромат разнотравья.
— Ну, так вот, — сказал Ендимер, — хорошего человека иной раз зовут голубем. И не зря. Всякое слово свой смысл имеет. Голубь по-чувашски — кавакарчан, похоже на «кавакарчин» — то бишь голубой человек. В этом вся суть!
Голубь — по преданиям — сын солнца и неба. А северное сияние приходится ему бабушкой. Ты приметь, как переливаются у него на шее перышки, какие цвета, краски! Про голубя всегда говорили, что он весь в бабушку. Верно, и характером пошел в нее, ведь у бабки воспитывался.
Жил он у нее, пока не вошел в зрелые лета, и тогда бабка решила послать его к людям на землю — дарить им добро и правду. Провожая, сказала внуку:
— Дед твой Хель был злым. Ничего хорошего люди от него не видели. Просили дождя, он сыпал град. А когда они нуждались в тепле, он заметал поля снегом. Его назвали Богом холода и зимы, тогда-то я и поссорилась с ним. Пусть люди, узнав тебя, забудут все плохое. Неси им добро и правду.
— А в чем она, правда? — спросил внучек.
— Правда — в любви.
— А добро?
— Делай все, чтобы люди радовались. Это и будет добро.
Сошел внук на землю и стал жить среди людей. Радовал их добрым советом и помощью. За это они назвали его — кавакарчин.
Однажды он повстречал девушку, и они полюбили друг друга. Но нашлись злые языки, стали дразнить кавакарчина, судить-рядить, чистую душу мутить.
— Как же ты, небесный человек, можешь ласкать земную женщину. Не пара она тебе!
И чего только не наплели ему о девушке.
Обиделся кавакарчин, обернулся птицей и полетел. Не хотела девушка отпускать любимого, побежала за ним, заплакала. Но ничего не помогло, да и кавакарчин уже не мог стать человеком. Он только опустился на минуту, запрыгал вокруг девушки, заворковал с горя: «Кулюк, кулюк», что означало — «милая, милая». С тем и улетел.
Да так навсегда и остался голубем.
Слово «кавакарчин» с тех пор изменилось, люди стали называть голубя — кавакарчан.
Видел северное сияние? В давние времена люди говорили: это бабушка смотрит на землю, ищет своего внука.
…Я хотел попросить деда рассказать еще что-нибудь, но с околицы, мыча, потянулось стадо. Дед заторопился к воротам, чтобы встретить свою корову да позвать соседку, чтобы подоила. А там, глядишь, — и в ночное пора.
ТРОПА АХУНА
Не вернулся я в деревню,
Не вернулся бы я в родную,
Да зовет меня березонька,
Машет ветками под окном.
Еще манит меня небо синее,
Небо синее с ясным солнышком
Над моей родимою кровлей.
Не вернулся бы я в деревню,
Не вернулся бы я в родную,
Не могу забыть отца с матерью,
Не могу забыть…
Из народной песни
В его слабых отблесках мелькают тени пасущихся лошадей. Они то появляются, то исчезают. Все вокруг — и тени, и лес, безмолвно чернеющий вдали, и сонный крик неизвестной птицы — кажется каким-то призрачным, нереальным.
Я подбрасываю в огонь валежник. Жадное пламя лижет хворост, с треском сыплются искры.
Дед Ендимер не спеша рассказывает нам о бунтаре по имени Ахун. Мы с подпаском Васькой лежим, стараясь не пропустить ни слова. Рот у Васьки открыт, курносое лицо розово от огня и густых веснушек. А чуть поодаль от нас Петюшка, резчик-умелец, ни минуты не сидит без дела. Вот и сейчас, слушая деда, ловко орудует ножом, мастерит кнутовище.
…Вот, стало быть, сослали его в Сибирь, за то, что побил он самого улбута[27]. Улбут помог соседним богачам выкрасть девушку, которая была невестой Ахуна. А без любви человеку какая жизнь?
Улбут знай прохаживается по деревне, животом вперед, усмехается. Сибирь, говорит, угомонит разбойника. Она, матушка, велика. Тайга, тайга на тыщи верст, болота, зверье дикое. Попробуй сбежать! От зверья ушел, в болоте не увяз, пуля стрелка настигнет.
Но, видно, свобода сильнее цепей. Что там цепи! Ими разве что медведя удержишь, неразумного зверя. Человек иное дело. Умом силен. И уж если зовет его родная земля, тут уж ничем не удержишь. Свобода! Не страшны ей ни леса, ни болота.
