Цветы цвета неба - [75]

Перед сим знаменательный событием Эйннарион вел себя подчеркнуто вежливо с Сарикой. Даже улыбаться стал чуть чаще. И о чудо! Поцеловал пару раз. Но слов любви принцесса так и не услышала.

Стоя у алтаря в храме Рауда и произнося супружеские клятвы, эта пара не выглядела счастливой. Невеста глотала слезы обиды и отчаяния. Жених… А что жених? Ему казалось абсолютно все равно. Никаких эмоций на его подпорченным шрамом лице не появлялось.

Казалось бы, Сарика добилась чего хотела. Теперь Эйннарион ее целиком и полностью. Муж, который обязан заботиться о супруге. Но юная красавица мечтала о любви. Только теперь она поняла, что чувствовали отвергнутые ею мужчины. И тем не менее она их ни капли не жалела. Зачем? Они не были достойны ее любви. А тот, которого она все же полюбила, не любил ее. Ни капли. И казалось, что вообще никаких чувств к ней не питал.

Еще до свадьбы Сарика пыталась выяснить, есть ли у него любовницы. Что называется, «найти и уничтожить». Но как оказалось, таковых не нашлось. Точнее не так. Принц, разумеется, обет целомудрия не приносил и интрижки у него возникали. До войны. А как вернулся, о его похождениях больше никто не слышал. Да и вообще, ходили слухи, что на войне он чуть не погиб. Но ведь это не повод, чтобы затянуть штаны потуже?

Брачная ночь. Любая девушка, выходящая замуж по любви, с трепетом ждет этого события. И Сарика, конечно, была не исключением. Вот только она, наряженная в самую соблазнительную сорочку, всю ночь гадала: «Придет или нет?». Молодых супругов отправили в поместье под Амаллионом, чтобы никто не мешал. А мешать было нечему.

В конце концов она не выдержала. Сарике надоело шагами мерять супружескую спальню, и она пошла искать мужа. Пропажа обнаружилась на крыльце. Эйннарион сидел на ступеньках, одетый в штаны и рубашку, которая была расстегнута. Ноги его были босы. Прохладный предрассветный ветер развевал его распущенные волосы. Принцесса невольно залюбовалась застывшей фигурой своего уже законного супруга. Тот же ее не замечал. Наследник невидящим взглядом смотрел перед собой. А в руке у него был зажат какой‑то предмет.

Сарика присела рядом с мужем. Он встрепенулся, пару раз моргнул, как будто прогоняя непрошенные мысли и молча посмотрел на жену. Она аккуратно разжала его руку. Там был золотой браслет с сапфирами.

— Если ты ее так любишь, то зачем женился на мне? — спросила Сарика, украдкой стирая непрошенную слезу.

Эйннарион удивленно посмотрел на жену. Положил браслет в карман, поднялся и протянул руку Сарике. Так, молча, держась за руки, они и дошли до супружеского ложа.

Принц стал относится к жене теплее что ли. Между ними возникло если не подобие дружбы, то что‑то вроде партнерских отношений. Но о любви никто из них больше не говорил. Эйннарион потому, что в его сердце прочно обосновалась другая, а Сарика потому, что сумела‑таки выдавить из себя это мерзкое чувство, которое грозило иссушить ее или свести с ума. Но это первые пару месяцев.

От любви до ненависти один шаг. Для Сарики этим шагом, как ни странно, стало рождение сына. Эйннарион обожал сына. Все свободное время посвящал ему. Купал в своем внимании и заботе. А принцессе даже крохи тех чувств не перепадали. И возненавидела она не только мужа, но и сына. Он окончательно отобрал Эйннариона у нее. Сначала та стерва, которую за что‑то любил ее муж, а потом и сын. Ей не было места в жизни собственного супруга.

У Сарики появилась новая страсть. Это лошади и скачки. Азарт, адреналин. Она так и погибла — упала с лошади во время охоты, которая была на втором месте в списке ее пристрастий. Ей доставляла извращенное удовольствие сначала гонка, а потом и убийство какой‑нибудь беззащитной зверушки.

* * *

Я, мягко говоря, была в шоке от услышанного.

— Откуда тебе все это известно? Вы настолько близки были с принцессой? — спросила я.

— Меня можно было назвать ее лучшей подругой. Здесь, — прихлебывая вино, ответила Эрикель, — сама понимаешь, при таком характере ей сложно было с кем‑то сблизиться. А я по началу ее жалела. Подставляла, так сказать, дружеское плечо, поддерживала ее. Вот она и поделилась со мной своей историей. А после рождения сына, как с цепи сорвалась. Я все понимаю, ей нелегко тут пришлось, но ребенок‑то ту причем?

Фрейлина опустила голову на подогнутые колени. Казалось, что она задремала.

Я никогда не слышала плохого слова о Сарике ни от Текларии, ни от Эйннариона. Теперь‑то понятно почему. А императрица — мать, наверно, отчасти и сочувствовала невестке. Их истории похожи. Правда от Инга я вообще ничего не слышала про мать. Для него ее как будто и не существовало. Может оно и к лучшему.

Пока я размышляла, Эрикель в упор рассматривала меня. Взгляд пьяных глаз со смесью разных чувств, как будто пытался что‑то найти во мне. Хотя догадываюсь, что именно.

— Не смотри так на меня, сама не знаю, что он во мне когда‑то нашел, — усмехнулась я.

Она кивнула.

— В любом случае, теперь‑то уже как нашел, так и потерял, — со злорадной улыбкой произнесла девушка.

— Тебе‑то какое дело до этого? — решила узнать я.

— А сейчас уже никакого. Когда‑то тешила себя надеждой, что Эйннарион обратит на меня внимание. Но не суждено, — пожала плечами Эрикель. — Но не буду скрывать, я рада, что он не с тобой.