Цветущий бизнес - [33]

Рассудила моя мудрость. “Конечно кокетничать, — подсказала она. — Кокетство никогда не повредит.” И я начала кокетничать.

Мужчина к тому времени оставил в покое свой телефон и смотрел на мое кокетство благосклонно, даже с удовольствием. Он распахнул бар и пытался напоить меня (если верить этикетке) великолепным коньяком, но я запротестовала, сообщив, что пью лишь ореховый ликер.

— Но бывают же исключения, когда нет орехового ликера? — спросил он, многообещающе глядя в мои глаза.

— Бывают, — согласилась я.

— Что же вы пьете тогда?

— Ореховый ликер.

— Но когда нет орехового ликера?

— Тогда я не пью вовсе.

— Но если нет орехового ликера, а выпить хочется или необходимо, что вы пьете тогда? — в его голосе послышалось легкое раздражение.

— Тогда налейте “Колы”.

По лицу было видно, что “Кола” его не устраивает. Он явно собирался меня напоить. После длительных уговоров я согласилась на яично-сливочный ликер, себе же он налил “Martell Cordon Bleu”.

— Ну, — воскликнул он, влюбленно глядя на меня и высоко поднимая бокал, — за знакомство!

Встречаются же такие мужчины которые любят тебя и даже имени не спрашивают, но не до такой же степени. Он же в дорогом костюме и с правильным русским, а я в его доме, свежа и прекрасна, (хоть и задергана тросом) почему же ведет себя как в пивной. В конце концов это обидно.

Я удивленно вскинула брови и спросила:

— Простите, за какое знакомство?

— За наше, конечно, — с энтузиазмом начал он и осекся, хлопнул себя по лбу, виновато улыбнулся: — Простите, ради бога простите. Я болван. Меня зовут Владимир.

— Приятно познакомиться. Меня Софья, — буркнула я и глотнула ликера, не могу сказать, что он был лучше орехового.

Владимир залпом выпил свой “Гордон” и принялся оправдываться:

— Все спешка, спешка виновата. Тут как у Кэрролла: чтобы оставаться на месте, приходится бежать в три раза быстрей. Сработала дурная привычка обмениваться визитками. В деловых кругах акт знакомства практически упразднен. Беглое рукопожатие, сухое бормотание и визитки друг другу. Вот и все знакомство.

“Где это он нашел такие круги?” — изумилась я и с издевкой спросила:

— Что же вы меня обделили визиткой?

— Никогда не протягиваю первым свою. Железное правило.

“Да, — с тоской подумала я, — он еще тот фрукт, с правилами. Такого придется сначала поить, а потом “колоть”. Напоить русского мужчину и не напиться самой — непросто, но я справлюсь. Побольше кокетства и задушевности… Не уйду из этого дома, пока все хорошенько не разузнаю,” — торжественно поклялась себе я и принялась за дело.

Я применила все, известные мне методы, и с гордостью могу сказать: небезуспешно. Очень скоро Владимир стал мягче пластилина. Одно лишь настораживало: он очень мало пил и совсем не пьянел, чего нельзя было сказать обо мне. Несмотря на все ограничения, голова моя катастрофически теряла присущую ей сообразительность. Правда, был здесь и положительный нюанс: это очень способствовало кокетству.

Когда концентрация моего кокетства достигла опасного предела и мы перешли на “ты”, Владимир приблизился ко мне вплотную (до этого мы сидели на приличном расстоянии) и прошептал:

— Ты не хочешь осмотреть дом?

— Только об этом и мечтаю, — не солгала я.

— Тогда пошли?

— Пошли.

И мы пошли.

Поднимаясь по лестнице, по которой не так давно вор сопровождал меня оскорбительными пинками, я вновь попала в плен воспоминаний. Увидев дверь, которую открывала лбом, я не выдержала и рванула туда. Владимир отнесся к моей причуде снисходительно, но когда я на его глазах полезла в шкаф, он несколько изумился. По его лицу было видно, что у гостьи нестандартное поведение. Однако, это не остановило меня. В надежде, что он все спишет на мою нетрезвость, я тщательно обследовала шкаф и убедившись, что это именно тот, в котором я сидела, отправилась на поиски тайника. Тайник стал пределом моих мечтаний. Теперь я говорила только о нем.

Дальнейшее помню плохо. Частями и нечетко. Я бродила по дому, Владимир нес за мной бокал и бутылку ликера, я отказывалась пить, ссылаясь на то, что за рулем, но каким-то чудесным образом пьянела. Пела песни и даже плясала. Владимир восторженно аплодировал, но присоединяться ко мне не желал, ссылаясь на полное отсутствие талантов. Из меня же в тот вечер таланты перли со страшной силой, и я пользовалась ими как могла.

— Ты прелесть, — поощрял меня Владимир.

Время от времени я вспоминала о своей миссии, хватала его за грудки и пыталась объяснить, что где-то здесь, в одной из комнат, есть скрытый ход в подземелье. Владимир смущался, мягко разлепливал мои руки, улыбался, соглашался и не верил, а я, несмотря на полнейшую дезориентацию в пространстве, понимала, что он не врет, но зачем-то с угрозой трясла пальцем и говорила:

— Я вас всех выведу на чистую воду!

Он смеялся и настойчиво звал меня в душ. Там я пыталась раздеться, а он уверял меня, что это ни к чему хорошему не приведет, я же убеждала, что приведет и намекала на свою отличную фигуру, а потом снова завела шарманку про скрытый ход, темный туннель и подземелье. Он слушал, кивал и прикладывал к моему лбу мокрую повязку. Это почему-то меня страшно разозлило. Я схватила с полки бутылку одеколона и запустила ее в висящее над раковиной зеркало. Звон бьющегося стекла — последнее, что я помню.