Цветок мака - [34]

Держался он в рамках приличия до обеда, на котором стал мне указывать, что следует заказать. Конечно, приглашал и платил он, но подразумевалось, что право выбора остается за мной. Я и выбрала то, что посчитала нужным. Но Эвальд остался весьма недоволен и всячески пытался мне показать, что вкусы мои не слишком возвышенны. Но мои вкусы — это мои вкусы, менять их в угоду даже такому высокопоставленному лицу я не намерена.

А после обеда начался сущий кошмар, он потащил меня по столичным модным лавкам. Никогда бы не подумала, что принцы могут о таком всерьез думать. Но он явно увлеченно прикидывал ко мне то одну, то другую вещь и предлагал купить, купить, купить… Он даже не понимал, как оскорбительно для меня звучат его предложения, ведь посторонний мужчина, каковым он был, может проявлять подобного рода заботу о девушке только в одном случае — если они состоят в более близких отношениях, чем позволяют приличия. Не знаю, что думал по этому поводу Эвальд, но я хотела только одного — оказаться от него как можно дальше. Не нужны мне были от него ни дорогие платья, ни украшения, и сам он мне был не нужен.

Гаэрра действительно оказалась очень красивым городом, шумным и живым, особенно в своей центральной части, где сосредотачивались торговые лавки. Только теперь я поняла пренебрежительный отзыв мамы о нашем Радае. Да, по сравнению с гармской столицей он был мал и неказист, но, с другой стороны, Радай ведь очень молод, он только начинает строиться. Посмотрим, что из него получится лет хотя бы через пятьдесят. Я вздохнула. Гаэрра, несмотря на всю свою красоту, была для меня чужой, впрочем, как и я для нее. Я чувствовала себя ужасно одинокой, здесь у меня не было не то чтобы родных, но даже просто знакомых. Мама говорила, что со временем я обживусь, и у меня появятся друзья. Мама… Я опять вздохнула. Думаю, ей тоже не хватает наших ежедневных разговоров и занятий. Она и папа любили меня просто потому, что я есть. Возможно, Шуграт тоже любил по-своему, пытаясь устроить мою жизнь в соответствии с теми правилами, что были для него важны.

Мы шли уже по району, где не было никаких торговых лавок, только уютные домики, с легкими прозрачными заборами, впрочем, как я тут же присмотрелась, окутанные защитными заклинаниями от постороннего проникновения очень тщательно. Даже тот, что был выставлен на продажу. Похоже, в нем давно уже никто не жил. Дом выглядел одиноким, почти как я. Обо мне тоже сейчас никто не заботится, даже совета спросить не у кого, но это был мой выбор. Я попыталась отбросить грустные мысли, и заметила у стены одинокий цветок мака. Как его туда занесло? Цветок этот совсем не подходил ни этому запущенному саду перед домом, ни самой Гаэрре.

— Тебе нравится этот дом? — внезапно спросил меня Эвальд

— Нравится, — ответила я. — Только не надо говорить, что ты мне его купишь.

Принц обиженно надулся. Видно, именно это он и хотел предложить. А я со всей ясностью поняла, что нас ничего связывать не может, он попросту пытается меня купить, хоть и не называет вещи своими именами. Но в мои планы собственная продажа не входила. Завтра с утра покину этот постоялый двор, и на этом наше общение с представителем гармского правящего дома закончится. Думаю, за те несколько лет, что я собираюсь провести в Гаэрре, мы с ним больше не встретимся. Немного пугало, что Эвальд явно не привык получать отказы, но, с другой стороны, у него уже была возможность взять, что хотел, которой он не воспользовался. Я с трепетом в груди вспомнила пальцы на моей щеке и глаза с золотистыми звездочками, так близко от моих собственных глаз. И так далеко.

Ужинала я с мыслями только о том, как бы мне повежливее отделаться от своего экскурсовода. Намеков он не понимал, и даже прямое указание на то, что я устала и хочу остаться одна, было им проигнорировано. Он был полон энтузиазма устроить подаренный им букет в моей комнате. Был бы он настоящим котом, получил бы шлепок полотенцем по пушистой заднице, но, увы, принцев бить полотенцами не принято. Розы он разместил явно со знанием дела, целую лекцию мне при этом прочитал. Я даже несколько удивилась — ведь до сих пор глубоких познаний он не проявлял ни по одному вопросу. Но для принца постижение цветоводства не является такими уж важным предметом, так что сердце мое он не смягчил совершенно, и я уже направлялась к двери с твердым намерением открыть ее и пригласить своего гостя на выход, как внезапно он спросил:

— Джансу, можно тебя поцеловать?

«Иди и целуй Джансу, если так уж хочется,» — чуть было не ответила я, но вовремя опомнилась и просто сказала ему «Нет». Но Эвальду мое согласие совсем и не требовалось. Мне кажется, он меня даже и не услышал, просто облапил и полез целоваться. Я отчаянно вырывалась, злясь, что он настолько меня сильней, что даже противопоставить-то ему мне нечего, как вдруг его губы встретились с моими. И я просто перестала себе принадлежать, полностью растворившись в этих совершенно новых и неожиданных для меня ощущениях. Меня как будто захлестнуло лавиной, захлестнуло и понесло, не давая ни выбраться, ни подумать, ни даже вдохнуть лишний раз. Поцелуй дал такое чувство единения, такую потребность именно в этом мужчине, что дальнейшие действия Эвальда показались мне такими естественными, такими правильными и не вызвали ни малейшего протеста. Да что там! Я сама целовала его с неменьшим пылом, гладила гладкую жаркую кожу, мне хотелось обвиться вокруг него, стать с ним единым целым, принадлежать ему безраздельно, так же, как и он принадлежал мне сейчас. И не было ничего и никого в этот миг, кроме нас двоих.