Цветок лотоса - [2]
«Разрушить последние остатки колониальной системы империализма, оградить освобождающиеся народы от покушений колониальных держав, помочь этим народам в осуществлении их освободительных идеалов — в этом видят свой долг народы социалистических стран, коммунисты и прогрессивные люди всего мира» (Н. С. Хрущев. За новые победы мирового коммунистического движения. «Коммунист», 1961 г., № 1).
Работа ученых-этнографов приобретает большое значение в наши дни, когда народы Азии, Африки, Латинской Америки выходят на путь независимости и стремятся глубже узнать свое прошлое, тем самым еще выше» поднимая уровень своего национального самосознания.
Поэтому, мне кажется, советский читатель с интересом встретит эту книжку молодого писателя, советского этнографа Р. Ф. Итса. Хотелось бы, чтобы его опыт послужил добрым примером, вызвал приток новых интересных книг о людях и народах земного шара.
Этнография — наука развивающаяся, число объектов, изучаемых ею, растет. Изменяются и методы работы, они обогащаются достижениями современной техники, дающей в руки исследователей более совершенный научный аппарат.
Долгие годы зарубежные ученые считали невозможным прочесть иероглифические письмена древних обитателей Центральной Америки — народа майя. Советский ученый Ю. В. Кнорозов нашел ключ к этим иероглифам. Свою невероятную по сложности задачу он мог решить потому, что опирался на весь опыт советской науки, вооруженной методом исторического материализма. А ныне ему на помощь пришла электроника. «Умная» машина поможет ученому окончательно расшифровать письменность майя, проникнуть в их древнюю культуру.
Давно умолкнули навек звуки исчезнувшего языка Сн-ся, исследованием которого занимался четверть века назад профессор Н. А. Невский. Он изучал этот язык по тангутским рукописям и книгам, вывезенным из Хара-Хото П. К. Козловым.
Ныне эти работы продолжает в Ленинграде Е. И. Кычанов. Большое количество рукописей и книг предстоит разобрать молодому ученому. И кто знает, что нового мы узнаем из них об исчезнувшем народе и его государстве? И голоса далекого прошлого вдруг зазвучат для нас.
Может быть, для многих молодых читателей рассказы, вошедшие в эту книжку, окажутся лишь первой ступенькой в большой и светлый дом науки.
И. Иноземцев
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
Старик отложил самодельный рубанок, которым тесал доски для лодки, и взял предложенную папиросу. Не спеша он размял ее длинными пальцами жилистой руки и прежде чем закурить сказал:
— Ты бы поторопился, парень, а то дождь пойдет и, может, буран будет. Видишь, над Людским камнем туман-морог поднимается?
Я всматривался вдаль и видел лишь ровную, как стол, вершину горы. Снеговая шапка ее блестела в лучах незаходящего солнца.
Заполярное озеро, на берегу которого мы вели беседу, было спокойно. Прямо перед нами остров, а вон там, за небольшой, в двенадцать километров, излучиной, северный берег. В низине среди березняка и листвениц стоят четыре островерхих чума из жердей, крытых берестой. В них летом живут кеты — охотники и рыбаки, сородичи моего собеседника, древний и очень малочисленный народ Сибири. На сотни километров вдоль Енисея и его притоков раскинулись редкие кетские селения и колхозы. Всего кетов тысяча человек.
Бесписьменный народ, кеты не имеют древних летописей. Деяния их предков затерялись в веках прошлого, история их загадочна, и происхождение этого народа уже более столетия для ученых неразрешимая проблема.
Говорят, что на том острове, где сейчас от легкого прилива трещит и ломается последняя узкая кромка льда, в старых соснах люди находят железные наконечники стрел. Когда-то по берегам этого огромного озера жили эвенки. Лет сорок назад от их чумов дым поднимался и стелился над водой густым туманом. Так много их было. Теперь здесь живут только кеты.
Интересный и немного таинственный народ. Я внимательно разглядывал старика и откровенно любовался им. Он был немногословен. Сказав о погоде, он сел, бросил папиросу и достал трубку. Казалось, его ничуть не интересует беседа, которую мы оба ведем уже два часа. Только в углах губ еле заметная усмешка, в слегка прищуренных глазах — лукавство. Мол, что тебе еще нужно, парень? Все время я только и делал, что спрашивал его о чем-нибудь, а он не торопясь рассказывал.
Пока старик раскуривал трубку, я думал, о чем его лучше спросить: о приметах, по которым он узнает наступление ненастья, или же о странном названии горы? Было три часа ночи. В полярный день ночью, когда спадет июльская жара и легкий ветерок разгонит мириады комаров, начинается трудовая жизнь.
— Откуда такое название у горы?
Старик повернулся ко мне:
— Это эвенки так назвали. Ведь здесь их места. О Людском камне я тебе ничего сказать не могу. Спроси других. А вот ты слышал о тэлло?
Старик усмехнулся и опять сидел такой же, как всегда — нарочито безразличный. Я слышал о тэлло — сказочном чудовище здешних мест. Все говорили о нем как о реальном существе. Порой казалось, что это правда, и неловко было возражать, а рассказчик ждал ответа. Скажи, что это сказка, — обидишь, докажи, что это вымысел, — не можешь. Слишком мало знаешь о тэлло! Я ответил:
