Цветок из Кирены - [21]

Разумеется, я, дилетант в ботанике, ничего не подозревала, закладывая в пресс несколько экземпляров одного растения с желтыми цветками, представителя сложноцветных. Но когда я в Каире передала собранные мной образцы Виви Текхольм и она, обладая зорким глазом специалиста и фантастической эрудицией, тотчас опознала все мои цветы, эта желтая хризантема заставила ее призадуматься.

Однажды утром, зайдя, как обычно, в ее ботанический кабинет в Гизском университете (хозяйка в это время читала лекцию), я стала просматривать свою коллекцию. Помощник Виви аккуратно расклеил все мои образцы на специальной бумаге, а сама Виви накануне заполнила на машинке ярлычки латинскими наименованиями. И вот теперь, дойдя до моего желтого представителя сложноцветных, я прочла: «Астерискус, новый вид».

Новый вид рода астерискус[37]? Сердце забилось часто-часто. Чуть ли не с самого рождения я мечтала, я надеялась найти где-нибудь цветок, которого еще никто не видел! Эта навязчивая идея родилась в юности, во время моих первых экскурсий на юге Швеции, и преследовала меня потом.

Под латинским наименованием Виви Текхольм приписала по-английски:

«Похож на иерихонскую розу[38], но стебель как у душистого астерискуса».

Я все еще сидела и грезила над этим листом, когда в кабинет вошла сияющая Виви. Виви всегда сияет, это может подтвердить всякий, кому доводилось с ней встречаться.

Она поглядела на мой желтый корзинчатый цветок.

— Да уж, поморочил он мне голову. Знаешь, похоже, что ты обнаружила новый вид. Но, — научная строгость и добросовестность никогда не оставляли Виви, — для полной уверенности нужен более обширный сравнительный материал. Правда, ни в одной из моих «Флор» я не нашла ничего похожего на твой цветок. Пошлю экземпляр в какой-нибудь европейский гербарий, тогда все будет ясно.

Но вернемся в Аполлонию.

Устав от наклонного положения, в котором всегда пребывает охотник за цветами, я села на обломки древней степы отдохнуть и закурила. Потом подняла глаза вверх и увидела нечто удивительное. На древнюю колонну, которая при землетрясениях или еще по какой-то причине укоротилась на две трети, кто-то водрузил капитель достаточно традиционной формы, но с совершенно незнакомым мне орнаментом. И вот мне вдруг пришло в голову, что наклонный прямоугольник с продольными бороздами и детали выше этой фигуры вполне могут быть условным изображением широкого влагалища сильфия с листьями вверху.

Чем дольше я смотрела на капитель, тем сильнее утверждалась в своей догадке. И в моем сознании снова возник этот окаянный дриас. Мощные влагалища с продольными бороздами, держащие внизу пышные, глубоко вырезанные парные листья, доли которых бывают и совсем тонкие, как нить, и пошире, до сантиметра… И расположенные выше такие же большие влагалища, которые подчас вовсе не несут листьев, lio иногда оканчиваются неожиданно маленькими долями…

Нет, честное слово! При некоторой фантазии вполне можно представить себе, что орнамент на капители представляет, пусть грубо стилизованный, лист сильфия. А также лист дриаса. В самом деле, что еще могут изображать эти причудливые закорючки? Сколько я помнила, мне не встречалось ничего подобного в музейных собраниях древнегреческого или римского искусства, но почему нельзя допустить, что здесь, в Аполлонии, порту Кирены, родился орнамент, изображающий растение, которое почти шесть веков приносило краю золото, богатство, расцвет культуры?

— Знаешь, нам надо выкопать несколько корней дриаса и проверить сок, — сказала я Луллу, когда мы вечером с попутным ветром поднялись по наружной лестнице в наши номера. — Давай прямо завтра и попробуем!

Мой интерес к сильфию возродился в полной мере.

— Но на завтра мы пригласили на ленч английского капитана с женой, — напомнила Луллу.

Ах, да… Эту славную пару, что жила рядом с нами в палатке… Мы встречались с ними во время экскурсий, и они угощали нас виски; по чести говоря, оно казалось нам очень вкусным на лоне цветущей природы. Чтобы не оставаться в долгу, мы позвали их на ленч, и они с радостью приняли приглашение.

— Да, но после ленча они собирались поехать к помешанной англичанке в Рас Хилал, — возразила я.

— Верно, после ленча у нас будет время, — ответила Луллу, всегда готовая помочь товарищу. — И я выкопаю тебе сколько угодно корней. В самом деле, интересно посмотреть, получится ли из сока камедь. Слушай, а если нам заодно взять несколько стеблей и попросить тунисского повара здесь, в гостинице, приготовить их по древнему рецепту? — добавила эта неустрашимая женщина.

ХИМИЧЕСКИЕ ИЗЫСКАНИЯ

Английский королевский флот, в лице симпатичного капитан-лейтенанта Питера Хьюза и его не менее симпатичной жены Джейн, прибыл на ленч в гостиницу точно в назначенное время.

Вообще-то ленч в гостинице заштатного городка, будь то в Европе или в Африке, не ахти какое гастрономическое событие, но Луллу не пожалела сил, чтобы украсить трапезу. Она собрала утром пестрый букет диких цветов и тщетно попыталась уговорить официанта поставить их на стол. Ей пришлось самой идти на кухню за банкой, при этом она воспользовалась случаем объяснить повару-тунисцу на чистом французском языке, какая страшная участь его ждет, если цыпленок не будет мягким и хорошо поджаренным.