Цветные миры - [63]
Обед начался довольно поздно, зато оказался превосходным; компания подобралась самая избранная, и кутеж в экзотическом кабаре развернулся вовсю. Кабаре представляло собой восхитительный уголок: стены были расписаны сценками из мира животных, причудливыми орнаментами и фигурами полуобнаженных цветных женщин в соблазнительных позах; всюду сверкали желтая, малиновая и золотая краски; в полуосвещенном зале звучала приглушенная музыка, и под ее аккомпанемент, напевая и приплясывая, официанты обслуживали посетителей. В открытом баре, где сновали одетые в белое бармены и полуголые девушки-цветочницы, рекой лилось вино. Уилсон добрался до своей постели только около четырех часов утра в субботу.
Проснулся он в десять с ужасающей головной болью и с чувством глубокого стыда и отвращения. Впервые в жизни он напился публично. Уилсон лежал подавленный, бессмысленно глядя в потолок. Что он натворил вчера ночью и кто был свидетелем его позора? Соджорнер, конечно, давно уже поднялась и тихонько проскользнула вниз, хотя, должно быть, чувствовала себя очень усталой после вчерашней премьеры. Наконец она осторожно постучала в дверь и принесла ему на подносе завтрак и утренние газеты. Не сказав ни слова, она нежно поцеловала его и удалилась.
Выйдя от мужа, Соджорнер побежала в свою любимую комнату, находившуюся под самой крышей, и резким движением вынула из футляра скрипку. Едва сознавая, что делает, Соджорнер начала импровизировать, вкладывая в льющиеся звуки всю боль и муку своей жизни. Гневно и неистово зазвучала скрипка в руках Соджорнер. Она буквально терзала ее — одна струна задевала другую, и напряженное дерево издавало душераздирающие стоны. Их сменили злая ненависть и тупое отчаяние; скрипка Соджорнер стонала и трепетала. За резкими аккордами последовала плавная гармоническая музыка, возвещавшая о постепенном возвращении умудренного опытом сознания и непреклонную решимость. Соджорнер прервала мелодию. Задыхаясь от волнения и крепко сжимая в руке смычок, она дождалась, пока в душе ее не зародилась новая мелодия, мягко передавшаяся струнам, — нежная и ласковая, проникнутая прощением и любовью, той любовью, которая всегда одаривает других, не получая ничего взамен. На противоположной стороне улицы соседи, открыв окна, слушали музыку Соджорнер. Наконец она осторожно положила скрипку на место и молча спустилась вниз, чтобы приняться за свои обычные дела.
Через некоторое время Уилсон уселся на постели. Есть он не мог, но кофе выпил. Потом лениво пробежал взглядом «Экспресс». В Европе идет война — ну и пусть! Рузвельт хочет, чтобы Америка вступила в войну. А зачем? Уилсон заглянул в страничку театральных новостей. В одной из заметок расхваливалась поставленная Соджорнер пьеса. Уилсону редко случалось видеть, чтобы белая газета так высоко оценивала культурное начинание негров, и он испытал смешанное чувство удовлетворения и зависти к успеху жены.
Он швырнул газету на пол и нехотя взял в руки негритянский еженедельник. На первой полосе в сенсационном тоне сообщалось о новом сказочном кабаре и его открытии, о двух убийствах и одном ограблении. На обороте полосы в заметке, размером в полколонки, рассказывалось о Малом театре. На последней странице была помещена подборка городских сплетен. Он уже собирался было бросить газету, как в самом конце подборки увидел краткую шутливую заметку:
«Преподобный Рузвельт Уилсон не присутствовал на вчерашней премьере в Малом театре. Говорят, что в это время он репетировал главную роль в пьесе «Беспутный малый», второе представление которой состоится на следующей неделе».
Уилсон медленно встал, принял ванну и оделся. Его душила слепая ярость. Все это было заранее подстроено — обед нарочно задержали, а из напитков ему, должно быть, дали «ерша»! Ладно, он споткнулся. Но, видит бог, он еще сумеет подняться! Усевшись за стол, Уилсон написал заявления о выходе из всех клубов, где он состоял членом. Он даже послал чек в уплату за свой «бесплатный» обед накануне вечером. После этого он составил проповедь. Текст ее он написал от руки и сам перепечатал на машинке. Итак, сейчас он спустится к обеду и еще до отхода ко сну вызубрит каждое слово наизусть, даже заучит жесты.
Это будет самая лучшая из всех его проповедей; он еще поставит общину на колени!
Целиком поглощенный своими мыслями, Уилсон небрежно поздоровался с Соджорнер и, не глядя на жену, с рассеянным видом ковырял вилкой еду, так заботливо приготовленную ею, как вдруг Соджорнер, охнув, попыталась было встать, но снова села, и у нее началась рвота. Уилсон пришел в ужас. С помощью горничной он уложил жену в постель. Соджорнер было стыдно, что она причиняет столько хлопот. Она стала протестовать, уверяя мужа, что никакой серьезной болезни у нее нет — просто за столом она съела что-нибудь недоброкачественное. Вскоре пришел врач, жизнерадостный молодой человек, одни из участников вчерашнего банкета. Он вышел из спальни, посмеиваясь, и похлопал Уилсона по плечу:
— Поздравляю, старина, ваш малыш блестяще взял старт!
Как в тумане Уилсон ощупью пробрался в спальню и заключил Соджорнер в объятия.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.