Цветные голоса - [10]

— А ты знаешь, мой, кажется, тоже стал коситься на сторону.

Оля выпрямилась и удивленно посмотрела на нее.

— Как?

— Ага, вчера видела по телеку, как он ей ручку чмокнул. Беее… Какая гадость.

— Кому?

— Помнишь, там есть у них крыса с фиолетовыми патлами, а я-то думала она своя. Попадись она мне, я ей… — И тут Света не выдержала, на ее глазах заблестели слезинки. — Я ей… — Первая струйка скатилась, затем другая, и вот уже как Оля зарыдала.

Они сидели вместе, обняв друг друга и как две дуры просто взахлеб рыдали.

Прошёл почти час, прежде чем их носы высохли, опухшие глаза отошли, и они уже смогли чуть улыбаться.

— Я решила его бросить, — уверенно сказала Оля.

— И я тоже брошу своего, все равно убежит, зачем ждать.

— Точно? — немного неуверенная в обещании своей подружки, спросила Оля.

— Точно. Сегодня же.

— Давай тогда вместе.

— Давай, — тут же согласилась Света и убежала к своему ранцу.

Через минуту они сидели вместе, прижавшись как можно ближе, и смотрели на своих изменников, а те продолжали нагло улыбаться.

— Готова? — спросила Оля у Светы.

— Да! — уверенно ответила она и резко рванула руку.

По комнате раздался шипящий звук рвущейся бумаги. За ним последовал радостный выдох и сразу же комнату заполнил смех. Девочки сидели и радостно рвали фотографии своих телевизионных кумиров. Они смеялись, бросая в воздух конфетти из своих мальчиков, а те кружились и разлетались в разные стороны, будто и правда настал Новый год и их желания были исполнены.

— Завтракать. — В комнату вошел папа и с ужасом уставился на тот бардак, что творился в комнате.

— Я уберу, — не дожидаясь возмущения отца, тут же сказала Оля, и они с подружкой, быстро вскочив на ноги, стали прибирать тот бедлам, что окружал их.

Любовь, она всегда нас окружает. Любовь — это цветок, он распускается, цветет, но наступает момент, лепестки опадают и семена разлетаются в разные стороны. Но проходит время, и цветок опять выпускает свой стебелек и опять зреет бутон любви. Лишь бы его никто раньше не сорвал и не воткнул в стакан с водой. Любовь — это свобода. Она не может расти в горшке или стоять в вазе. Если любовь по принуждению, то она никогда не даст всходов, цветок повянет и его рано или поздно выбросят.

Девочки, довольные собой, все прибрали и радостно, но еще шмыгая носами, побежали на кухню.

Колпачок

— Максик, не обижайся. Ну прости меня, — подойдя к своему младшему брату, сказала Юля. — Я не хотела, так получилось.

Она часто себя ругала за то, что могла сорваться из-за пустяка, вот и сейчас. Юля попросила у него фломастер, что уже как год лежал у него на полке. Он остался с переезда, такой толстый и важный, словно командир. Папа им подписывал коробки, но Юле нравился не он сам, а его колпачок. Она присматривалась к нему, трогала его идеально гладкую поверхность, ни одной зацепинки. Нет острых углов, все плавно, словно это какой-то застывший кальмар.

— Я возьму его? — сказала она и тут же протянула руку.

— Нет! — почти крикнул Максим, соскочил и вырвал его у нее из рук.

— Ну, он же тебе не нужен.

— Не дам, — коротко ответил он и спрятал в коробку.

— Отдай! — приказала она ему, ведь знала, что он ему точно не нужен, просто лежит.

— Нет!

Вот тогда она и сорвалась, дала ему подзатыльник и еще пнула, отчего он упал на пол. Вот зачем она так поступила, Юля уже через секунду пожалела. Но что делать? Она ушла в свою комнату, достала подаренную Светкой шоколадкой, и тяжело вздохнув, вернулась к брату.

— Извини, — Юля считала, коли виновата, то надо всегда просить прощения. — На, это тебе от меня.

— Не надо, — пробурчал мальчик.

— Ну не обижайся, давай махнемся, я тебе ее, — она протянула свою драгоценную шоколадку, еще раз тяжело вздохнула. — А ты мне фломастер.

Мальчик явно понял выгоду, тут же схватил плитку, пока сестра не передумала, и вручил ее фломастер.

— Спасибочки, — обрадовалась она, что сделка завершена.

Заскочив в комнату, сразу закрыла двери и, посмотрев на этот странный предмет, зажала в кулаке колпачок.

— Ох… — протяжно выдохнула девочка и шлепнулась на диван.

Он такой твердый, такой гладкий, такой плавный и теплый в ее руках. Юля разжала пальцы и внимательно посмотрела на ярко-оранжевый фломастер. Обычно фломастеры как карандаши, небольшие, а этот пузатый. В детстве папа привез из командировки два простых карандаша, это были целые палки, он их почти час затачивал. Как она им гордилась, ни у кого такого большого карандаша не было, а у нее был. А теперь у нее есть он. Юля преподнесла поближе колпачок и, высунув язычок, прикоснулась им к пластику. На лице сперва возникла гримаса, словно попробовала редьку, а после улыбка и глазки засияли. Она еще несколько раз лизнула его, будто это леденец.

— А ты ничего, — тихо, чтобы брат не услышал за стенкой, сказала девочка и прижала его к груди.

В дверь постучали.

— Ну что еще? — недовольная тем, что ее отвлекли, спросила Юля.

— К тебе Пашка, — коротко ответил Максим.

— Ой.

Девочка соскочила с дивана, закружилась на месте, не зная, что делать. Она обещала Павлу, что пойдет с ним на набережную Туры, говорят, там красиво, все отремонтировали.

— А, сейчас, — крикнула она и стала быстро переодеваться.