Цветной бульвар - [17]

Вы без меня… Прошу вас,

Не шалите.

Не трогайте руками ничего.

Кастрюлю между делом не спалите.

Сковороду тефлонную, во-во.

Без шапок из домов не выходите.

Держитесь за карманы,

За ключи.

Оставишь вас – а вы и начудите!..

Бесстрашные мои вы москвичи.

Ходите ровно.

Лучше бы – по струнке.

Паркуйтесь строго —

Если вы не скот.

Кидаете предмет —

Кидайте в лунки.

Запомните навеки

Свой пин-код.

Не тронет вас

Гаишник или стражник,

Налоговый инспектор,

Ревизор.

Держите ближе к сердцу

Ваш бумажник,

Земляк мой бедный.

Совесть и позор.

04.03.2014

Памяти Марка Фрейдкина

Не знаю, что тут делать.

Вверх и вниз —

Качается качель венецианский.

Приехала некстати —

Извинись…

За этот опыт,

Плоский, россиянский.

Тут некоторый все же

Карнавал.

Смеющие, жующие народы.

И кто-то это самоосновал,

Кто слышал изнутри слова

Свободы.

Тут масочная,

пудреная жисть.

Я не охотник

до последней капли.

Но если бы мне только

Дали кисть —

Я знала б все

О мартовском спектакле.

А я молчу. И здешняя вода

Зеленым светом

плещет мне неярко.

Сейчас пойду – как все.

Куда – туда,

Где все сегодня поминают

Марка.

05.03.2014

Зачем мне эти бусы, господа?

Зачем мне гондольеры и гондолы…

Мы, мрачные, заехали сюда.

Такие и уедем – босы, голы.

Унылая советская чума.

Тяжелые восточные отбросы.

Не стала бы… но чувствую сама —

Какие даже не встают вопросы.

Ужасней всех. И – да, опасней всех.

Наследственно кривые, но – опасней.

И каждый – псих, но для своих утех

Найдет гнездо меж Истрой и Лопасней.

И как его сюда-то принесло —

Где Пегги Гугенхайм жила на воле…

Но бросил же усадьбу и село —

И взял весло, и подгребает, что ли.

А я и не умею подгрести,

Хотя и это – не к моей чести.

И с тяжким вздохом не негоцианта

Стою, таращусь на венецианта…

07.03.2014

И не успела бабушка подумать —

Куда тебя, ей-богу, понесло? —

Как ветерок сумел в затылок дунуть,

И поднял лодку, и сломал весло.

И закружился трехэтажный зонтик,

И замер под рукой аэродром.

Когда она, шагнув за горизонтик —

Слегка качнула каменным бедром.

Сперва по-итальянски попросила —

Конечно, перепутав день и ночь.

Потом смеялась, разом всех простила.

Потом пыталась тихо звать сыноч

Ка… неудачно, вышло тихо.

Где сын, где дочь – расследовали, но

Не поддавалась старая плутиха.

А, вся в слезах, стучалась об окно.

Ей надо бы щенка, или козленка.

Или стихов побольше, без числа.

Земля крутилась, натянулась пленка.

И никого старушка не спасла.

09.03.2014

И когда настает финал —

Надо прыгать в один прыжок.

Жили, окнами на канал —

Это было давно, дружок.

Только начали понимать

В козьем сыре, терпком вине —

А уже пора поминать.

А вот это-то – не по мне.

И не чаечный переклич,

А нечаянный в сумке ключ.

Я хрычиха. А ты мой хрыч.

Теплых мягких девушек мучь.

Увози их на тот канал.

Рыба с корочкой, хлебный суп.

Тут у нас – небольшой финал.

Закрывается летний клуб.

10.03.2014

Как тут у нас печально непохоже.

Дом непохож на дом.

Ресто не есть ресто.

И я привыкну – чуточку попозже —

Не тыкать пальцем – все не то, не то.

Где фонари? Фонарики хотя бы?

Чудеснейшие двери под стеклом?

Где рыба, сыр? Где устрицы, где крабы?

Где ноги, налитые под столом?

Где именно что:

ночь-фонарь-аптека?

Канал дрожащий, ботик и челнок?

Тут пластик…

Тут – в Мытищах дискотека.

Мой Мандельштам.

Мой берег.

Мой щенок.

13.03.2014

К груди подтянувши колени

И ластами грея бока —

Идут в океане тюлени,

Покинув свое ЮБК.

Огромное темное стадо.

Почти что сухие усы.

Кто знает – чего им там надо

Вдали от родной полосы?

От береговой постоянной…

От теплых и ласковых скал.

Их след по воде осиянный —

Далекий маяк отыскал.

Маяк им ударил в затылок

Тяжелым неслышным лучом.

И берега жалкий обмылок

Остался вообще ни при чем…

Прощай, черемша и соленья.

Прощай, виноград, шашлыки.

Судьба неизвестна тюленья,

Не так уж сильны плавники.

Мечтательны круглые морды.

На шкурах прекрасный узор.

Им снились норвежские фьорды,

И Дания, и Эльсинор.

Не знали, бароны и графы,

Оставивши свой ЮБК,

Сколь мало живут там жирафы,

Едва и живут-то пока…

Тюлени пушисты и гладки.

В их взоре довольно огня.

Всплывут – и поставят палатки.

И вызовут сразу меня.

Маяк оказался бессилен,

Хотя и взорвался вдали.

Тюлени прошли, как мессии.

Они как по маслу прошли.

По морю прошли, как по мосту.

К щеке примерзала щека.

Вот так-то все трудно и просто,

Когда позади ЮБК.

13.03.2014

Какие-то странные боли.

Так кончики пальцев болят —

Как будто порезалась, что ли.

Так, словно огнем их палят.

Быть может, в холодную воду

В домашнюю вазу со льдом?

Но, выпустив их на свободу,

Я вытащу снова – с трудом.

Горят мои бедные пальцы.

Мизинцы – те сходят с ума.

Китайцы, малайцы, испанцы,

Не знаю какая чума,

Какие верховные старцы,

Жестокие мегахрычи

Мои разнесчастные пальцы

Корежат – мычи и молчи…

Хорошая боль ювелирна.

Там нежно сверкает сверло —

В мизинцах черно и настырно,

Как золото – светится зло.

14.03.2014

Не такие теперь заботы.

Не такие пришли дела —

Чтоб вопросы любви и свободы

Обсуждать с темна до светла.

Я боюсь рубахи позорной,

Изорвавшейся не на треть,

И прошу о трубе подзорной —

Чтобы было куда смотреть.

16.03.2014

Нет, никакая мы не Корея.

Мы были и есть совершенно не то.

Послушайте уж немолодого еврея —

Женского пола, в красном пальто.

Нам крикнут – а мы поворачиваемся неделю.

Прикажут – а мы хаха да хихи.

Нам зиму – а тут уж давно вспотели.