Цветение - [20]

— Как-то не хочется, — робко улыбнулась я, чувствуя, как грудь пылает огнем. — Ты же знаешь, что я не люблю сладкое.

— Может, тебе что-то другое принести? — отец взволнованно всмотрелся мне в лицо, хмуря темные брови.

Ох, Глоб! Пожалуйста, свали уже!

— М-можно печеных овощей и мяса? Съем их чуть позже.

Эти продукты были разрешены моей диетой.

— Конечно, — кивнул он.

После чего без спешки забрал поднос и вышел.

Какой ужас!

Я перевернулась лицом в подушку, укрылась с головой одеялом и завопила. На глазах даже слезы выступили.

Что со мной не так?

*

По возвращению отца я уже сидела ровно.

— Сандра! — он чуть не выронил поднос, подлетая ко мне с бледным испуганным лицом и оголяя плечо.

— Что? — дернулась я на его движения, и перевела взгляд на оголенную кожу. Свежая повязка пропиталась кровью настолько, что тонкие дорожки стекали вниз по груди и животу.

— Сейчас сообщу дежурному, — прошептал он, и поспешил выйти из палаты.

Наверное, это произошло из-за моих слишком эмоциональных переживаний и воплей.

Медики быстро остановили кровотечение, а оптимистичный дядя-доктор заново зашил сосуд. Но уже в перевязочной.

— Как же ты так? Еще и отца напугала, — улыбнулся он, передавая медсестре обработку и финальные штрихи.

— Эмоциональный денек, — робко поджала я губы в ответ, пытаясь сфокусировать взгляд.

— А с виду такая спокойная девочка. Пожалуйста, не напрягайся. Иначе мне придется поселить тебя в свое отделение.

— А какое?

— Реанимация.

— Ох…

— Да. Ты у нас сверх девочка. Я слышал о твоем восстановлении, да и регенерацию своими собственными глазами видел. Но тебе пока не стоит бегать, прыгать или что ты там пыталась делать, — подмигнул он мне.

Отчего я невольно покрылась румянцем.

— Потерпи хотя бы пару-тройку деньков, пока ткань не зарубцуется. Или в твоем случае даже сутки.

— Хорошо. Но вы совершенно не то подумали. Просто я кричала в подушку. Домой хочется, сил нет. И папа это знает. И не хочется по сто раз семье об этом повторять. Они же ничего не могут сделать.

— Хорошо-хорошо. Я — совсем плохой. Какой злой доктор-реаниматолог, — он чуть паясничал.

На что медсестра улыбнулась.

Его оптимизм и настроение были заразными.

— Простите.

— Ничего, конфетка. Ты психически устала. Это вполне нормально. Но не забывай, что это временно. Потом все наладится, и сама себя будешь лучше чувствовать. А все это, — он неопределенно махнул рукой, — будешь вспоминать, как страшный сон.

Хех. Знал бы он, что для меня на самом деле страшный сон.

— Спасибо, — кивнула я ему и девушке, которая вытирала мою кожу.

Оголять грудь перед посторонними, пусть и маленькую, пусть и перед медиками, но все же смущало.

— Куда!? — медсестра словила меня, останавливая.

Я хотела пройтись пешком, благо тут было совсем рядышком. Но доктор усадил меня обратно.

— Ох, проказница! Только что же сказал: не напрягаться. У тебя постельный режим, и никаких пробежек.

— Но потихоньку…

— И пока никакого «потихоньку». Только медленно и только на средстве передвижения.

*

Меня усадили в кресло и неспешно покатили в палату. В этот момент я стойко почувствовала себя инвалидом.

Даже пришлось уговаривать папу, что мне не нужна помощь ночью. Он хотел остаться, несмотря на то, что с переводом родители больше не сидели рядом со мной посменно.

— А как ты сходишь в туалет?

— Очень медленно и осторожно. Пап, ты сам измотан так, что на ногах не стоишь. Прошу тебя, поезжай домой и отдохни.

— Сандра, скажи честно. Ты меня ненавидишь? — он склонился над кроватью, сжимая мои ладони в своих.

— Что ты такое говоришь? Ты устал, — я подняла на него жалобный взгляд.

— Все это безумие какое-то, — он уткнулся в мое плечо, мелко подрагивая и все еще не выпуская рук. — Прости меня, пожалуйста. Прости, если можешь.

Я ошарашено моргнула, пытаясь отгородиться от эмоциональной бури отца.

Ох, беда. Похоже, у него нервный срыв.

— Давай ты сейчас поедешь домой, выспишься и отдохнешь как следует? — предложила я спокойным медленным тоном. — А после мы поговорим. На свежую голову. Хорошо?

На что папа меня обнял.

— Девочка моя, знала бы ты, как я тебя люблю, — нежно улыбнулся он, отстраняясь.

Лучше бы не знала.

— Давай я покушаю при тебе, чтобы ты меньше переживал?

— Хорошо.

Ох, как же хотелось свалить в безлюдный мир. Или на крайний случай туда, где меня никто не знал. Где я могла с чистой совестью послать любого на три буквы.

*

На следующий день рядом со мной дежурил брат.

— Зачем тебе коляска? — удивленно спросил он, присаживаясь в кресло у койки.

— Выпросила покататься.

Аск скептично поднял брови.

— Вчера разошлись швы на сосуде. Доктор запретил напрягаться в ближайшие дни.

— Ого, — посерьезнел он, перемещаясь на кровать.

— Да я уже накинула ночью лечилку. Поэтому все отлично. Каталка для вида. Только кушать хочу, сил нет! — состроила я несчастный вид.

— Погнали в буфет. Прокачу тебя, а ты сама выберешь себе блюдо.

— Уря, — я ухватилась за его шею, помогая перенести себя в кресло.

— Кстати, сегодня Мьюнги заглянут. Мы не хотели сообщать им, что ты в тяжелом состоянии, поэтому тянули. Бабка твоя вся испереживалась.

— Правильно сделали. Бабуля еще крепенькая и молодая, а дедушке лучше не волноваться.