Цвета счастья - [90]

Зазвонил телефон:

— Катя? Как ты? Отдыхаешь? — взволнованный голос Сергея был самым желанным для Кати, она улыбнулась и закуталась в одеяло.

— Все хорошо, жду тебя? Есть какие-то новости?

— Есть, — Сергей устало вздохнул, и Катя представила, как он снял очки и въезрошил волосы, мужчина хотел оградить ее от тяжелого разговора, но помнил свое недавнее обещание — никаких недомолвок. — Алексей затевал очередную мерзость с Машей, он приехал в Самару, и они вместе должны были вернуться в Москву. Дома я расскажу тебе все подробно, она записывала разговор на диктофон и, видимо, выбросила его в окно, когда машина потеряла управление, или Алексей отнял его и бросил. В общем диктофон нашли на мосту, недалеко от того места, где автомобиль пробил ограждение и упал в реку. — Сергей замолчал и снова вздохнул. — Я не хочу, чтобы ты даже думала обо всем этом, представляла это, но понимаю, что ты не можешь иначе. Черт, я так хочу тебя от всего оградить, Катя, — почти простонал он. — Хочу быть рядом с тобой все время.

— Я знаю, я все знаю, — успокаивающе проговорила Катя, ей самой хотелось защитить Сергея от всех тревог и бед.

— Не могу сейчас вернуться домой, встреча в 4.

— Ни о чем не беспокойся, я буду ждать тебя.

Катю переполняло удивительное спокойствие, хотя обычно она была как натянутая струна, но в последние недели что-то изменилось. Может быть, ощущение будущего материнства заставляло смотреть на вещи под другим углом. Катя чувствовала, что ради тех, кого любит, она готова противостоять целому миру.

Вечером Сергей, как и обещал, рассказал ей абсолютно всё и даже дал послушать запись, скопированную для него в Следственном комитете: в злом желчном голосе Катя не узнавала бывшую лучшую подругу, та с гордостью рассказывала Алексею обо всех тех несчастьях, что с ее помощью обрушились на Катю и вместе они планировали новый удар по ней и по Дорофееву. Когда запись закончилась, Катя плакала, уткнувшись головой в колени Сергея, а беспомощно гладил ее по волосам и не знал, чем утешить. Вдруг Катя встряхнулась и выпрямилась:

— Знаешь, не сочти меня циничной, но мы это переживем. Я это уже почти пережила, наверное, Маша была моей подругой только в моих мыслях, я переживаю о ней, но как о постороннем человеке, а сейчас я хочу поговорить с тобой о работе.

Сергей был рад и, хотя не считал себя жестоким человеком, все же думал, прежде всего, о Кате, чем о чужой и такой непримиримой женщине, которая сама определила свою судьбу.

— А что рассказать тебе о работе? — начал он, — Сегодня я лично встречался с управляющими партнерами двух иностранных юридических фирм, осталось сделать окончательный выбор.

— Вот об этом я и хочу поговорить.

— Я с удовольствием прислушаюсь к твоему совету.

— Подожди, речь идет не о совете, — Катя немного волновалась, — Ты знаешь, до прихода в суд я работала в антимонопольном регуляторе, защитила кандидатскую и получила степень в Англии, и сейчас я почти вышла в отставку, и в общем, наверное, это нагло, но я предлагаю тебе свою кандидатуру на должность руководителя юридического департамента Индастриала, — она выпалила все это на одном дыхании и снова уткнулась лицом Сергею в колени.

Он не знал, что ей ответить, Катя была профессионалом, в этом Сергей не сомневался, он видел ее в судебном процессе, во время анализа контракта, да и информация, собранная Панковым, представляла ее как юриста, в самом выгодном свете. Но, Боже, Сергея совсем не прельщала мысль о своей жене в большом бизнесе, ему, как кому-то средневековому мужлану, хотелось видеть жену дома, с детьми… Катя жалобно вздохнула и пробормотала:

— Это была глупая идея, извини, просто я рассчитывала, — она сорвалась на рыдания.

У Сергея сжалось сердце: работа была частью катиной жизни, и он полюбил ее именно такой — разве он имел право разочаровать самую любимую женщину на свете?

Зимнее солнце несмело пробивалось сквозь облака, крупные снежинки парили в воздухе, не желая падать на землю. «Интересно, а если есть слепой дождь, есть ли слепой снег», — подумала Катя, глядя в окно, за ее спиной тихо спал Сергей, вчера они проговорили до половины третьего ночи: о ее будущей работе в Индастриале, о Докучаеве и Маше, о его бывшей жене, о еще не родившихся детях, о Лизе — слой за слоем обнажались проблемы прошлой жизни, его и ее, и намечались перспективы их будущей, общей жизни. Катя была безумно рада и бесконечно благодарна Сергею за согласие на ее работу в компании, хотя и он, и она понимали, что взаимное недовольство, источником которого является совместная работа даже в таком мощном холдинге, как Индастриал, будет переноситься в семейную жизнь. У Кати уже закрывались глаза, когда Сергей, как о чем-то само собой разумеющемся, спросил ее о дате свадьбы. Нет, конечно, она собиралась замуж, даже мечтала о том, чтобы назвать Дорофеева своим мужем, но не думала, что это будет так реально и, главное, так скоро.

Свадьба, белое платье, обещания, которые связывают на всю жизнь, по крайней мере, так думают наивные невесты, — все это уже было в катиной жизни, было, но не до конца… Платье было куплено, но не надето, обещания не произнесены вслух, а наивность потеряна навсегда. Сейчас Катя была рада тому, что тогда, несколько лет назад, она не стала женой Докучаева. Она медленно отвернулась от окна, представив, как уже этим летом будет сидеть возле фонтана и баюкать своих малышей.