Цвета счастья - [68]

Катя потихоньку двинулась в сторону гостиной, откуда доносились голоса, притаилась за дверью и заглянула в узкую щель. В углу комнаты стояла огромная голубая ель, украшенная все в том же сказочном духе, розовыми и голубыми игрушками. На самой вершине парили ангелы, будто живые, один побольше с лукавой улыбкой и белокурыми волосами, два других — совсем маленькие, но такие же озорные. Над камином висели ярко-красные чулки, весело трещал огонь. Катя приоткрыла дверь пошире и увидела, что Арина Петровна выставляет на стол фарфор и серебро, бережно вытирает витые подсвечники и одну за другой ставит в них свечи. Послышался голос Сергея, он шуршал подарочной бумагой и раскладывал позади елки подарки. Воплощенная мечта о празднике, празднике, которого не было с самого детства.

Катя в очередной раз поняла, что ошибалась в Сергее, и тихо пошла обратно в свою комнату. Что ж, сегодня у одного из них точно будет праздник!

На кровати уютно расположилась Лиза, вокруг нее целыми стопами лежали пожелтевшие, где-то потрескавшиеся, с загнутыми уголками фотографии, девочка рассматривала одну из них и маленькими пальчиками ласково гладила изображение.

— Дорогая, что у тебя здесь? — тихо спросила Катя, садясь рядом и беря из Лизиных рук снимок.

— Бабушка с дедом и папа, — без привычной веселости прошептала девочка.

С фотографии на Катю смотрела самая настоящая счастливая семья: мужчина лет пятидесяти, поразительно напоминающий Сергея, аристократичного вида смеющаяся женщина и подросток, всеми силами сдерживающий улыбку в тщетной попытке казаться взрослым и серьезным. «Претория, 1985 г.» — прочитала Катя на обратной стороне снимка и улыбнулась, ей было 3 года, а Сергею целых 15 — состоявшаяся личность, наверное, считал он тогда.

— Папа здесь такой смешной, — засмеялась Лиза, — Лопоухий.

— Нет, детка, ты что! — начала разубеждать ее Катя и тоже рассмеялась, Сергей был и правда впечатляюще лопоух.

— А это бабушка, красивая, правда? — Лиза протянула ей еще одно фото, мать Сергея в норковой с горностаем шубе выходила из правительственной «Чайки».

— Она очень красивая, ты вырастешь и будешь на нее похожа, я уверена, — сказала Катя и задумалась, а будет ли похожа на эту холеную женщину ее собственная дочь?

Лиза с восторгом разбирала фотографии, показывая Кате то одну, то другую, вот Сергей с отцом на фоне тропических джунглей, вот он среди разнонациональной толпы одноклассников, с красивой девушкой-мулаткой, с матерью на каком-то празднике. Вдруг среди снимков, на самом дне коробки Катя увидела сложенный вчетверо пожелтевший лист, странное беспокойство охватило ее, но не взять, не развернуть она не могла. Загадочная записка оказалась ничем иным, как страницей из старой газеты. Странно, — подумала Катя, — зачем хранить газетную вырезку среди семейных фотографий, — и внимательнее вгляделась в текст — это был некролог. «1 января 1990 г. скоропостижно скончался от сердечного приступа заместитель министра иностранных дел СССР Г. С. Дорофеев, не пережив трагической кончины своей супруги» — сама не заметив как, прочитала Катя вслух. Сухие строчки, за которыми скрывалась самая настоящая катастрофа.

Отец Сергея умер 18 лет назад, умер вслед за своей красавицей-женой, — пронеслось в голове у Кати, — Сергей же тогда был совсем мальчишкой, как он пережил их смерть?

— Это была не просто трагическая кончина, — раздался голос Сергея, какой-то сухой и скрипучий, — она бросилась из окна 8 этажа. Я никогда никому не говорил, что видел это, но все произошло прямо у меня на глазах, — Сергей, словно мрачная тень, отделился от двери и шагнул к кровати, бережно взял в руки снимок, где был изображен вместе с родителями. Катя боялась сказать хотя бы слово, нарушить течение его мыслей, но также она боялась, что Лиза услышит эту жуткую историю из прошлого. Катя шепнула девочке на ушко, чтобы та бежала к Арине Петровне, а сама, взяв Сергея за руку, усадила его рядом с собой. — Было 31 декабря, как сегодня, я сдал зачет самым первым и прибежал домой, в квартире гулял ветер, было холодно как в аду, мама всегда любила тепло и ругала нас с отцом за открытые окна и сквозняки. Я удивился, бросил сумку, позвал ее, забежал на кухню, схватил какой-то кусок, зашел в гостиную, она стояла возле распахнутого настежь окна, красивая, как всегда. Моя богиня — звал ее отец. Она сказала, что я такой же, холодный сукин сын, как и он, порчу все, что люблю, что я тоже виноват в ее смерти. А потом я даже не заметил как, она шагнула на подоконник и бросилась вниз. Вот такая вот история, — тихо проговорил Сергей, сжал голову руками и бросился вон из комнаты. Зачем я тебе все это говорю? — в отчаянии почти прокричал он. Ну что ж, такие переходы вполне в духе Дорофеева.

— Сергей, подожди, — Катя схватила его за руку, сердце ее разрывалось на части, от жалости к тому беззаботному парню, что умер в тот же день, что и его мать, от злости на мать и отца, бросивших сына. — Подожди, побудь со мной, расскажи.

— Зачем тебе все это? — мрачно пробормотал Сергей.

— А затем, что я хочу знать прошлое отца своих детей, жизнь их деда и бабушки, вот зачем! — рассердившись, прокричала Катя, — затем, что, может, я и наивная дура, но мне не безразлично, что с тобой происходит!