Цвета надежды (в сокращении) - [10]

Шрифт
Интервал

Что может быть мучительнее этой потери? Уголки ее губ опустились, рот скривился. В последние недели они часто ругались. Смерть пришла внезапно, и не было времени объяснить, что эта враждебность — преходящее явление. Так же как не было времени описать нескончаемую боль родительской любви и то, как от нее щемит сердце.


Она лежала на боку и смотрела на круглую тень, отбрасываемую на стену лампой. В комнате пахло сандаловым деревом, из которого были сколочены два сундука, сто пятьдесят лет тому назад привезенные из Китая. В открытые окна доносился шум моря, тихий и ласковый, будто кто-то шептался на берегу. Джозефина. Мое дитя, мой первенец. Руфи казалось, что сердце у нее тяжелое, словно отлитое из свинца.

Из ванной вышел Пол. Она слушала, как он двигается по комнате. Слышала шорох его ступней по коврикам, падение сброшенного на пол полотенца. Матрас прогнулся. Пол залез под простыни и вытянулся на кровати рядом с ней. Она ощутила близость его тела. Он попытался обнять ее, шепча:

— Мы пробьемся, Руфь.

Она резко повернулась на спину.

— Не трогай меня.

Пол приподнялся на локте.

— Руфь, — с грустью произнес он. — Я понимаю, тебе тяжело…

— Ничего ты не понимаешь. Ничего.

— Мы должны быть опорой друг друг.

— Если бы ты не напился…

Пол замер.

— Да. И что тогда?

— Ты был бы внимательнее.

— То есть, по-твоему, я сумел бы оградить нас от налетевшего откуда ни возьмись шторма? Ты это хочешь сказать?

— Ты увез бы нас с острова до того, как разразился шторм. Сразу бы заметил, что погода меняется.

— То есть ты утверждаешь, что, если бы я не выпил те три коктейля, Джози сейчас была бы с нами?

— И почти целую бутылку вина.

Пол вздохнул.

— Если бы ты не заставила ее поехать с нами, — начал перечислять он, загибая пальцы. — Если бы не помешала нам переждать шторм в море. Если бы в детстве тебя не накрыла волна… Что толку во всех этих «если»? — Черты его лица смягчились, и он попытался привлечь ее к себе.

Руфь грубо отстранилась от мужа.

— Не трогай меня. Не трогай.

Глава третья

Из Бангора приехал судмедэксперт. Он провел дознание и вынес заключение: причина или причины смерти не установлены. Через несколько дней в маленькой епископальной церкви в Хартсфилде по Джози отслужили короткий молебен.

— Это не панихида, — объяснил Пол Уиллу, приехавшему на церемонию из Бостона вместе с Эдом Стайном и его родителями. — Потому что нет… нет тела.

— Значит, может быть, она не погибла? — Голос Уилла дрогнул.

Пол обнял сына.

— Все побережье тщательно обыскали.

— Но ведь ее могли подобрать, — упрямился Уилл. — Ливийский танкер. Или… или какой-нибудь рыбак из Нью-Брансуика.

— Они связались бы с береговой охраной.

— А вдруг она память потеряла.

— Не думаю, — тихо сказал Пол.

На склеп Картеров возле церкви повесили мемориальную табличку. Руфь, молчаливая и измученная, стояла между мужем и сыном. Пол плакал. По лицу Уилла, державшего в руке букетик белых фрезий, тоже струились слезы.


Когда Пол с Уиллом уехали в Бостон, Руфь позвонила в агентство недвижимости в Суитхарборе и договорилась о встрече. На Олд-Порт-стрит к ней подходили малознакомые люди. Они бормотали слова соболезнования и говорили, что Джози была доброй и отзывчивой девочкой. Руфь слушала их, улыбалась в знак признательности. Но все эти слова были для нее пустым звуком. Джози ведь больше нет.

Агентство недвижимости размещалось на втором этаже обшарпанного здания напротив магазина «Севен-илевен». Белл Ди, миниатюрная энергичная женщина с коротко стриженными белокурыми волосами, обменялась с Руфью рукопожатиями и налила две чашки кофе.

— Я слышала о вашем горе, — сказала она. — Глубоко вам сочувствую. Это так ужасно…

— Некоторое время мы не будем появляться в доме, — прервала ее Руфь. — Мне бы хотелось, чтобы вы поддерживали его в жилом состоянии.

— Поддерживали в жилом состоянии?

— Если не ошибаюсь, ваша фирма оказывает подобные услуги?

— Да, но…

— В таком случае дайте договор. Я заполню его, а потом завезу вам.

Белл поставила на стол чашку.

— Вы приедете следующим летом?

— Вряд ли.

— Тогда, может, сдадите дом в аренду?

— Я не хочу, чтобы в моем доме жили чужие люди.

Белл Ди нашла нужные бланки в ящике стола.

— Миссис Коннелли…

Руфь взяла документы и поднялась.

— Было очень приятно побеседовать с вами, — сказала она, развернулась на каблуках и вышла.

В тот же день она покинула коттедж. Отъезжая от него, она ни разу не оглянулась. Дом Картеров, живописно подсвеченный косыми лучами осеннего солнца, остался позади. Завершилась и осталась целая эпоха ее жизни.


В ту осень Пол с Уиллом почти каждые выходные садились в машину и отправлялись в Суитхарбор. Отец с сыном мастерили в память о Джози скамью. Пол уговаривал Руфь съездить с ними, но она каждый раз качала головой и отводила глаза.

— Такая классная скамейка, мама, — рассказывал ей по возвращении из Мэна Уилл. — Папа вырезал среднюю часть спинки в форме сердца. Он просто мастер.

— Да ты и сам не промах, — говорил Пол, ероша сыну волосы. — Уилл в совершенстве освоил шлифовальный аппарат. Такого гладкого дерева я еще не видел.

— Ты бы посмотрела, какие фигурные подлокотники сделал папа, — докладывал Уилл.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Токсин

Захватывающий роман-расследование принадлежит перу признанного мастера медицинского триллера. Загадочная смертельная болезнь поражает Бекки Реггис в десять лет, ее отец решает ответить на этот вопрос, но поиски ответа едва не стоят ему жизни.


Обезьяна из мыльного камня

Эксперт-криминалист Линкольн Райм и его постоянная помощница Амелия Закс действуют в ситуации цейтнота — всего за сорок восемь часов им надо проникнуть в самые дебри нью-йоркского Чайнатауна и обезвредить безжалостного убийцу по прозвищу Дух. Если они не уложатся в этот срок, Дух вырежет две семьи ни в чем не виновных эмигрантов из Китая.


Невиновен

Между ними нет ничего общего. Уилл Роби — агент-киллер. Джули — девочка-подросток, ставшая свидетельницей убийства своих родителей. Когда их пути пересекаются (при более чем неблагоприятных обстоятельствах), им приходится бороться, спасая себя и друг друга.Сокращенная версия от «Ридерз Дайджест».


Лев

Прошло три года с того момента, как пересеклись пути спецагента Джона Кори и международного террориста Асада Халила. Лев вернулся и приступил к выполнению своего кровавого плана мести. У Кори, похоже, появился шанс свести счеты и отправить Халила туда, где ему место…