Цвет - [23]

Сколько раз я приходил и садился на берегу. Сколько раз я смотрел на закат. Сколько раз я видел Шандар.

О, Шандар!

Как прекрасна ты. Как быстра и сильна.

Твои руки, как струи воды. Теплой, неспешной, ярко-зеленой. Или холодной, стремительной, насыщенно-синей. Зелень и синева переплетаются, но никогда не соединяются вместе. Ты — как океан, в котором резвятся водяные драконы, шаловливо выпрыгивающие в воздух и с грохотом падающие обратно.

Твои движения легки и стремительны. Глаз не в силах уследить за тобой. Ты можешь исчезнуть, когда захочешь, и вновь появиться, когда пожелаешь.

Мерно гудит тонкая выделанная кожа водяного дракона, натянутая между раздвоенным концом древесного осота. Ты успеваешь бить в этот бубен и вить вокруг себя узоры смерти тонкой серебряной нитью. Словно кружевная ловчая сеть гигантского паука-рыболова, висящая в синей воде.

Нить тонко звенит, а маленький тяжелый шарик на ее конце гневно гудит, резонируя с бубном. Песня смерти.

Не каждому выпадает честь видеть танец зель.

Шандар ловит серебристую бусину открытой ладонью и застывает. Ее тело спокойно и напряжено одновременно. Черные свободные волосы по плечам. Горячий красный румянец на щеках. Взгляд превосходства над неуклюжими людьми.

Ах, Шандар!

Ты сводишь с ума всех.

И плевать, что ты не человек. Пусть ты зель, но ты — совершенна.

Шандар отпускает нить, кладет свернувшееся гибкое оружие в кармашек на поясе и идет ко мне. Я жду.

— Ты хотел увидеть меня? Ты увидел.

Она права. Но что мне сказать ей? Как я стану счастлив, если она будет рядом со мной? Что моя жизнь без нее подобна сброшенной коже красной жабы? Или что моя смерть смотрит мне в глаза?

— Скажи, почему у тебя такое имя?

— Его дали вы, люди.

— Ты даже не знаешь, что оно означает?

— Зачем мне знать? Имя для тех, кто не понимает сущности. Знак, который вы навешиваете на всё подряд, — Шандар поводит плечом отметающим жестом и кладет ладонь на рукоять ножа. Нет, не угроза. Намек на серьезность разговора.

— Тогда не буду говорить, — я прислоняюсь к теплой черной скале и обхватываю колени руками.

Шандар гневно сверкает глазами. Но что мне ее гнев? Я смотрю на мелководье, где мелкие серебристые тритоны выскакивают на поверхность, пробегают несколько метров по воде, а потом неуклюже зарываются носом в воду, запутавшись в собственных лапах. Следом, клацнув зубами, высовывается пасть кархара. Он потешно двигает бровями, будто удивляется — куда это тритончики подевались, и почему ни одного из них не оказалось на языке — а потом, ухнув, уходит под воду.

Я хорошо знаю кодекс воинов Зельде. Шандар должна спросить, чтобы я имел право ответить. Она не спешит. Играет ножичком, лениво подбрасывая его на ладони. Мы ждем оба. То, что серьезно, требует необходимой отсрочки.

— Ты странный человек, Илья. Один из немногих, кто понимает. Почему ты такой?

— Я знаю, чего хочу. И тебе это может не понравиться. Даже тебе.

— Вы не любите убивать. Хотя смертность от ваших рук превышает все разумные пределы.

— Это потому, что человек убивает не сам, — поясняю я, — а с помощью многочисленных механических приспособлений.

— Извращенцы, — бурчит Шандар, — какое удовольствие в этом?

— Мы с тобой разные, — примирительно говорю я.

— Но ведь ты засматриваешься на меня, да? — Шандар хватает нож за лезвие, внимательно разглядывает, а потом кидает высоко вверх.

Могу поспорить, что, достигнув верхней точки амплитуды, лезвие из зуба кархара аккуратно повернется и нацелится мне в темя. Ну, почему я терплю ее выходки? Она, конечно, поймает нож над самой моей головой. Сложность в том, что мне нельзя ни двинуться, ни даже моргнуть, пока Шандар выделывает свои штуки.

Неуловимо быстрым движением Шандар выхватывает нож из воздуха и продолжает лениво подбрасывать его на ладони. Нельзя не восхищаться ею.

Я раньше думал, что Зельде сделали заповедником потому, что ее природа уникальна. В какой-то мере — да, как уникальна она на любой другой планете. Теперь я понял. Всему причиной искусство зель. Искусство создавать смерть. Человек не может понять восхищения перед смертью. Для него смерть лишена эстетики. И это хорошо — для людей.

— Ты хотел сказать. Говори.

Разрешение получено.

— Давным-давно, когда человек еще только пытался стать властелином Галактики…

Шандар презрительно хмыкает.

— …на одной из пустынных планет он нашел странное вещество, хлан, которое могло заменить любой из его органов. Но кроме этого вещества, на планете жил страшный невидимый хищник, убивающий всякого, кто прикасался к нему. Пища его была скудна — ведь пожирал он только больших теплокровных животных, в число которых входил и человек. Но когда он наедался, то распадался на маленькие кусочки хлана. Прошло некоторое время, пока человек не понял, как связаны хлан и хищник. Когда же понял, то восхотел иметь много хлана. Для этого он забрал хищника с родной планеты и изменил его. Научил есть всё живое. Научил быстро двигаться. Научил быть умным. Не раз хищник вырывался на свободу. И гибли многие…

— Так значит, его зовут шандар? — усмехается зель.

— Её.

— Да, вассей был прав, когда называл меня так.

— Ты даже помнишь — кто это был? И почему — вассей?