Цвет - [21]

— Наверно, ты прав. Не сердись на меня. Если что, ты одергивай, я же не останавливаюсь, — и улыбнулась, чуть приподняв уголки губ.

— Так собирайся! — я нервничал. Не хотелось опять выяснять отношения с вооруженными людьми. Хотелось спрятаться, и чтобы не нашли.

Однако удивляла настойчивость властных структур. В то, что это может быть частная организация, я не верил — не по ним размах действий, направленных против меня лично. Чтобы устранить одного члена общества, достаточно одного наемного убийцы и немного денег. Но я был до сих пор жив. Следовательно, их цель — захват и дальнейшая изоляция. И что я знаю такого, что не знает никто другой? Да ничего. Даже родителей не отыскал.

— У нас же нет ничего. Ты чего, забыл?

Я отмахнулся, пытаясь сообразить — что делать дальше.

По всему выходило, что здесь нас и накроют.

Мы стояли как раз на противоположной от шлюза стороне баранки станции. Что налево идти, что направо — всё равно будешь приближаться к миротворцам, которые наверняка начнут методичное прочесывание жилых помещений станции. Когда пристыкуются. Следовательно, желательно находиться в этот момент подальше от них и не светить в любом диапазоне.

— И куда нам теперь? — не выдержала Лена молчания.

Я сумрачно огляделся. Возвращаться в жилую зону смысла не было никакого. Перейти на технический уровень конечно можно, но мы там быстро потеряемся. Да и вряд ли попадем без специального ключа. На обслуживающий уровень вход разрешен только персоналу станции — с этим контроль еще строже, чем на техническом.

— Вниз, — мрачно ответил я и показал пальцем, куда конкретно.

— Это что — на лифте?! Кто ж нас туда пустит?

— А мы никого и спрашивать не будем! Просто воспользуемся. На поверхности немного другие правила.

— Ну, знаешь, Илья. Такого я от тебя не ожидала, — растерялась Лена.

— Ладно, потом возмущаться будешь. Сейчас помоги. Нужно активировать рабочие лифты.

— Мы их даже не нашли…

— А это не важно. Когда нужен аварийный спуск на поверхность? Когда людям на станции грозит гибель. Вот сейчас мы это и устроим, — я довольно потер руки.

— Ты чего, идиот? Станцию загубить захотел? Здесь же люди!

— Вот именно. Объявят сигнал тревоги, и двери лифта откроются, как бы их не прятали.

— Хороший способ лечиться от перхоти — отрезать голову, — буркнула Лена.

— Не всё так фатально.

— Ты не болтай! Ты делай! — настойчиво попросила Лена.

— Нужен открытый огонь.

— Не курю, — отрезала Лена. — Да на станции и запрещено — у всех еще в шлюзе воспламенители отбирают.

— Нет фантазии у тебя, — сказал я, как будто сожалея. — Есть много способов добыть открытый огонь в космосе. Сейчас продемонстрирую.

Я отыскал пожарную нишу, вскрыл дверцу, вынул контактный резак, включил и настроил на нужную температуру.

— Что поджигать будешь? — язвительно спросила Лена.

Я посмотрел на нее и ответил:

— Думал, какую-нибудь одежку спалить. У тебя ее много. Давай, чего не жалко.

Лена прямо задохнулась от возмущения. Конечно, я был не прав — надето на нас было абсолютно одинаково: комбинезон, рубашка и некий предмет нижнего белья. Но почему бы не пошутить? Нашел место и время, называется. Нельзя насмехаться над женщинами. Они тогда полностью теряют рассудок и оказываются способны на всякие безумные глупости.

Лена с силой дернула меня за воротник, так что затрещали застежки, и заявила:

— Снимай!

Почему я всё время потакаю ее желаниям? Неужели мне нравится, когда мной командуют? Наверное, да. Что бы не спорить, я стащил рубашку, бросил ее на пол, а потом прикоснулся резаком рядом с тканью. Пол стремительно раскалился, а рубашка затлела и сильно задымила.

— Отлично. Теперь подождем, пока пожаротушение сработает.

— Как сработает, так сразу всё и потушит, — Лена охладила мой пыл, — а лифты не откроются.

— Значит, будем раздувать.

Глубоко вдохнув, я присел и собрался с силой подуть, как Лена прервала меня:

— Я поняла. Это какой-то хитрый ход. Не проще ли разрезать стену в нужном месте?

Интересно, почему каждый раз я выдумываю сложные решения, вместо того, чтобы воспользоваться простым и даже тривиальным? И неважно, если разрез пройдет в стороне: всегда можно сделать еще один. Если миротворцы не помешают.

Я провел резаком по стене, вырезая прямоугольник. Запахло горелым металлом, и вырезанный кусок чуть не придавил меня, с грохотом ударившись о палубу.

— Молодец! Решил привлечь внимание?

— А могла бы и поддержать… Не ругайся. Сейчас лифт найдем.

Рубашка продолжала дымить. В горле першило. Глаза слезились. Лифт не находился. Я уже вырезал почти всю стену между двумя ребрами жесткости, с ужасом понимая, что если ничего не найду и не уберусь отсюда, то за вандализм на станции с меня сдерут крупную сумму.

Неожиданно с потолка ударили струи пламягасящего порошка, а прямо рядом с нами распахнулись створки грузовой кабины, и вежливый женский голос сказал:

— Аварийный спуск на поверхность. Прошу всех занять места. Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь…

Я вскочил в кабину, дернул за руку завизжавшую Лену, задраил шлюз и прыгнул в кресло. Сразу вслед за этим кабина ухнула вниз.

Это только так называется — спуск. На самом деле включается ракетный двигатель и с крейсерской скоростью около полутора тысяч метров в секунду кабина летит к поверхности. Стопорные захваты отстреливаются, а для мягкого приземления используются сначала тормозные двигатели, а потом и система парашютов. Хотя мягкой посадку назвать сложно. Но, по крайней мере, к ней можно нормально подготовиться — полет длится шесть часов.