Цвет убегающей собаки - [26]

— И что же здесь удивительного? — озадаченно осведомился я.

— Скоро сами поймете. Вы уж мне поверьте. Кстати, вы по-английски не говорите?

— Говорю.

— Ах, ну да, конечно. Превосходно, превосходно. — Он открыл зажатый под мышкой атташе-кейс и, вытащив оттуда несколько аккуратно скрепленных листов с машинописью, протянул их мне. На первом четко выделялся заголовок, набранный прописными буквами: «СКОТОВОДСТВО И ГОРОДСКОЙ МИСТИК. ТРАКТАТ». Ни имени автора, ни адреса, ничего — только название. А в правом нижнем углу листа виднелся какой-то знак, точнее, изображение — хряк в красных тонах.

— Спасибо. — Я перешел на английский. — Люблю хорошее чтение. Это ваше сочинение?

— Разумеется. Посмотрите, коли будет охота. Уверен, это не последняя наша встреча. А засим позвольте пожелать вам доброго вечера.

Он стремительно удалился, так что я едва успел заметить его легкий прощальный поклон, вполне соответствующий и одеянию, и манере поведения этого человека, — поклон японского бизнесмена, адресованный нижестоящей персоне, однако совершенно неуместный в сугубо демократической атмосфере шумной Лаэтаны, да еще под ленивым взглядом бредущей скотины.

Когда дорога наконец очистилась, я пересек проспект Франческо Камбо и двинулся по площади Святой Катарины в сторону дома, но потом передумал и решил выпить кружку пива в баре у Энрико. Рукопись, переданная мне Зеленым (так я его мысленно называл), походила на живое существо, оказавшееся у меня в руках, — она настоятельно требовала внимания. В баре было пусто. Встретила меня Иксия, басконка, приятельница Энрико. Ее двухлетняя дочь мирно играла за стойкой бара, всячески пытаясь сбить пластмассовым молоточком крышку бутылки из-под пива. Я сел у окна и наугад открыл рукопись.

Уход за животными в целях употребления их в пищу сам по себе не является чем-то недостойным, хотя общепризнанным является тот факт, что на лестнице духовной эволюции плотоядные существа занимают нижние ступени. В то же время уход за крупно-рогатым скотом, козами, овцами, кроликами и курами ради продажи с этической точки зрения сомнителен. Людям, стремящимся поднять порог самосознания, следует воздерживаться от употребления мяса и, более того, призывать других следовать их примеру. Потому уход за животными, даже если целью его является сбыт, должно признать пагубным для здоровья духа. Городской мистик, о котором у нас идет речь, должен относиться к жизни животных с величайшим почтением, а к тем, кого употребляют в пищу наши не столь просвещенные братья и сестры, — в особенности. Потому — не убий животное, даже если оно стоит на низшей ступени развития, — от него может зависеть ваше будущее.

Кошки — случай особый, ибо в отличие от собак не употребляются в пищу, не могут служить человеку как четвероногие спутники в прогулках либо для охраны. Роль кошек в домашнем хозяйстве в условиях современной системы борьбы с грызунами может стать предметом дискуссии. С одной стороны, хозяин может приласкать их, поговорить. От этого он получает радость. И уж конечно, нельзя признать кошек дьявольским созданием. В то же время легкость, с какой они отвергают ласку, может угнетать людей. К тому же кошки привносят ревность в свободный чувственный ритм жизни, которую ведут, оказываясь в среде трудящейся человеческой массы. Как минимум кошек следует чтить за независимость духа и отказ от человеческой опеки. В то же время всегдашняя плотоядность обрекает их на вечное пребывание на низких уровнях воплощения…

Я пролистал рукопись. Придерживаясь академического стиля, безымянный автор трактует о таких предметах, как вегетарианство, забота о телесном здоровье, уход за мертвыми и воспитание того, что сам называет «мистическим сознанием».

Горожанам следует признать свою удаленность от мира сверхчувственных сущностей, обделенность мистическим сознанием, которое в массовом сознании всегда ассоциировалось с жизнью на природе, особенно в горах или близ водоемов. В том, что мы испытываем такую обделенность, в том, что переживаем утрату изначально данного нам права общения с природой и, таким образом, обогащения духа, нет ничего удивительного. В то же время горожанин способен создать нечто вроде дубликата природной жизни. Для этого ему следует представить окружающие его большие здания — горами, запруженные людьми улицы — ревущими потоками воды, людей, проходящих мимо с остекленевшим взглядом, — духами или водяными, реликтами человеческой памяти, лишенными соков, которые порождаются повседневным духовным общением с Богом…

Всегдашняя плотоядность? Остекленевший взгляд? Водяные? С одной стороны, могло показаться, что сочинение адресовано какой-то части модной ныне «альтернативной» аудитории, но, с другой, оно явно выдержано в тоне евангелических трактатов XIX столетия. Как можно ожидать, что такую чушь всерьез воспримут в XXI веке? И все же я был заинтригован личностью человека в зеленом костюме, если только это плод его усилий. Он будто заранее выделил меня в качестве своего конфидента. Если бы это произошло вне связи с некоторыми событиями последних дней, скорее всего встреча бы меня мало заинтересовала. Но она встраивалась в цепь слишком явных совпадений, не последним из которых был факт, что я уже видел его. Всего две недели назад видел и запомнил. Возможно, из-за цвета костюма. Людям свойственно придавать значение ряду событий, каждое из которых в отдельности может и не привлечь к себе внимания. Вот почему я воспринял человека в зеленом костюме как участника некоего направленного против меня заговора.